Михаил Петрович Лаптев - Изморозь

сжимает сила вихревая

И может сердце смелое сгореть…

Но мы не ждем от нытиков участья —

Они не в силах с нами в ряд идти,

Им не понять вовек простого счастья —

Всю жизнь искать

И вечно быть в пути.

«Уходят в тайгу ребята…»

Уходят в тайгу ребята —

В сугробах тонет нога.

На зорьке до жути богата

Заснеженная тайга.

Ее колдовская сила

Прохватывает до костей…

Медведица здесь проходила,

Она не любит гостей.

Куржак обмахнув рукавицей,

Парень включает бур.

Обветрены руки и лица,

Желанный далек перекур.

Бежит невидимкою искра —

Секунда… И грохот окрест!

Гремит вулканический выстрел,

Тряхнув промороженный лес.

И скальный покров перемолот —

Открылась рудая руда

Под каменной коркой тяжелой

Конечною целью труда.

…Богатства свои отдавая,

Тайга отступила навек,

А сила ее колдовская

Сквозь пальцы

Просыпалась

В снег.

«Заря легла в пуховые сугробы…»

Заря легла в пуховые сугробы

Среди уснувших елей и берез.

И снегири мелькнули горсткой дроби,

И каждый кустик инеем оброс.

Оглохло телеграфное железо,

Где к океану прорубился путь…

Усталые, мы выбрались из леса,

На рельсы сели, чтобы отдохнуть.

Застыло молча небо над тайгою,

В нем даже звезды холодом свело…

Потрогав рельсы чуткою рукою,

Я ощутил дрожащее тепло.

Большой многоступенчатой ракетой

Здесь мчался поезд в меркнущую даль,

Лишь далеко, за спящим лесом где-то

Струною пела рельсовая сталь.

Колеса шпалы частые считали,

И осыпали иней провода…

Жестокою зимой на магистралях

Не остывают рельсы

Никогда.

«Я войду в депо, в кабину сяду…»

Я войду в депо, в кабину сяду,

Подниму пантограф к проводам,

Поведу машину по наряду

К длинным и тяжелым поездам.

И услышишь ты, как над Залесной

Пробасит короткий мой гудок.

Я веду состав тяжеловесный

На далекий золотой восток,

Там, на БАМе, горы поседели,

Там ребята молодых кровей,

Там живой защитой встали ели

В ледяных шеломах до бровей.

Разбудив ветра́ на перегонах,

Вслед за мной уходят поезда…

Над постом из облачных ладоней

Прикурила первая звезда.

«Поет старуха на дежурстве…»

Поет старуха на дежурстве.

Пойми, о чем она поет.

Поет, как в дальнем детстве,

                              в жмурках,

Незрячей ощупью идет.

Забыта мусора корзина,

В углу метла — ее весло…

Сегодня ей письмо от сына,

То долгожданное, пришлое

Ты не спугни ее расспросом,

В ухмылке губы не криви.

Ты не мешай, а тихо, просто

Слова нехитрые лови.

И если мать еще живая,

За тридевять земель

                          приветь, —

Пускай и ей не помешают

Под вечер так же тихо спеть.

Качканар

Я через годы вспомнил снова

Уют палаток, мягкость нар,

Картавое воронье слово:

Кач-ка-нар!

Разбуженная в край из края

Вздыхает Долгая гора.

На лапы сосен наступая,

Идут в карьеры трактора.

Здесь вдребезги дробятся скалы,

И весь дымится горный зев…

Покрякивают самосвалы,

Под грузом каменным осев.

Она пред силой отступила,

Лешачьи спрятала рога,

И людям зимники открыла

Непроходимая тайга.

«Я встретил финна по весне…»

Я встретил финна по весне

На сплаве возле Вятки.

Он был характером по мне,

Голубоглазый яткя.

По-русски яткя — лесоруб.

А также — плут, бродяга…

Я был с товарищем не груб —

Махорка и бумага,

Обед в столовке — пополам

Не можем друг без друга,

А на вечерку вдоль села —

За пазухой пуукко.

По-русски это будет нож.

На валке и на сплаве

Ни к черту без ножа --">