Пётр Павлович Ершов - Сузге

сиянье;

Но не все равно встречают

Солнца красного восход!

Вот Гроза к стенам подходит

С удалой своей дружиной;

Вот татары отворяют

Неприступные бойницы,

И вослед за старшиною

Безоружные идут.

Мрачно сходят вниз татары,

Озираяся на стены

И на крепкие бойницы;

Плачут царские девицы,

Обращая взор печальный

На оставленный Сузгун.

Грудь волнуется тоскою;

Но слезы уж нет в глазах.

"Слушай, храбрый воевода! —

Старшина седой промолвил,

Поравнявшися с Грозою. —

Если честь тебе известна,

Ты с царицею поступишь,

Как приличие велит". —

"Будь спокоен, храбрый воин!" —

Старшине в ответ промолвил

Атаман Гроза казачий.

Вот изгнанники проходят

Чрез широкую равнину,

Вот они реки достигли,

Вот взошли они на судно,

Поклонилися Сузгуну

И исчезли вдалеке.

"Путь счастливый вам", — сказала

Грустная Сузге-царица,

Обвела вокруг глазами

И, вздохнувши тяжко, тяжко,

С неприступной той бойницы

Тихо вниз она сошла.

21

Входят весело казаки

В крепость грозного Сузгуна;

Впереди их воевода,

Атаман Гроза, и молча

Он прилежно озирает

Покорившийся Сузгун.

Вот идет он в терем царский

Словом ласковым приветить

Несчастливую царицу,

Но в палатах царских пусто.

Он обходит все строенье,

Но царицы нет нигде…

"Где ж она?" — Гроза подумал,

И большое подозренье

В грудь казачую запало.

Злой укор в устах теснится…

Вдруг увидел он царицу

И укор свой удержал.

Под навесом пихт душистых,

Прислоняся головою

К корню дерева, сидела

Одинокая царица.

Вьется ветром покрывало,

Руки сложены на грудь.

Атаман к Сузге подходит,

Перед ней снимает шапку,

Низко кланяется, молвит:

"Будь спокойна ты, царица!

Мы казаки, а не звери,

Бог нам дал теперь победу,

Так грешно бы нам и стыдно,

Благость бога презирая,

Обижать тебя, царица!

Ты о плене позабудешь, —

Слово честное даю".

Но напрасно воевода

Ждет ответа от царицы.

Изумлен ее молчаньем,

Подошел он тихо к ней,

Тихо поднял покрывало

И поспешно отступил.

Матерь божия! Не сон ли

Видит он? В лице нет жизни;

Щеки бледностью покрыты,

Льется кровь из-под одежды,

И в глазах полузакрытых

Померкает божий свет.

"Что ты сделала, царица?" —

Вскрикнул громко воевода,

Кровь рукою зажимая.

Вдруг царица задрожала,

На Грозу она взглянула…

Это не был взор отмщенья,

Это был — последний взор!

22

Под наклоном пихт душистых

Собралися все казаки.

И стоят они без шапок;

Два урядника отряда

Насыпают холм могильный.

Тишина лежит кругом!

Вот обряд печальный кончен.

Поклонись сырой могиле,

Говорит Гроза казакам:

"Гой, товарищи казаки!

Здесь нам нет уж больше дела,

Снаряжайтесь на Искер!"

Ночь спустилася на землю,

Ветер воет по дубраве,

Гонит тучи дождевые,

А Иртыш о круть утеса

Плещет звонкою волной.

Распустив свои ветрила,

Едут добрые казаки.

Льется песня их живая —

Что про матушку про Волгу,

Что про Дон их, Дон родимый,

Что про славу казака.

А вдали, клубясь волнами,

Блещет пламя над Сузгуном —

На стенах его высоких,

На крутых его бойницах…

Рдеет небо полуночи!

Блещут волны Иртыша.

1837

--">