Фаина Георгиевна Раневская - Почему все дуры такие женщины

пирожки, таким образом зарабатывая себе на жизнь. И вот героиня Раневской стала приходить к этой барыне и рассказывать выдуманные смешные новости про большевиков.

Фаине Георгиевне показалось возможным приходить к этой барыне подкормиться. Но чтобы расположить к себе барыню, которая отличалась подозрительностью и скверным характером, надо было ей понравиться. И Раневская веселила ее «свежими», а на самом деле придуманными новостями. Например, однажды она сообщила барыне: «По городу летает аэроплан, в котором сидят большевики и кидают сверху записки. А в записках тех сказано: «Помогите, не знаем, что надо делать».

Барыня радовалась и кормила ее пирожками, а зрители умирали со смеху.

Потом барыня выходила из комнаты, а героиня Раневской крала у нее будильник и прятала под пальто. Но после возвращения хозяйки будильник громко звенел. Героиня Раневской пыталась заглушить звон будильника громким рассказом, в котором сообщала еще более интересные небылицы, кричала все громче и громче, но будильник ее заглушал.

Тогда она вынимала его, ставила на место и плакала.

Зрители провожали ее аплодисментами, и Раневская очень гордилась тем, что в финале этой сцены они не смеялись, а сочувствовали ее героине, чувствовали ее растерянность и отчаяние.

Режиссер был в восторге. И в дальнейшем воодушевленная успехом Раневская все чаще становилась соавтором и режиссером своих ролей в театре и кино.

Она показывала свой характер не только во время съемок.

Фаина Георгиевна была чрезвычайно импульсивна, легко ранима и совершенно лишена самоуверенности, самодовольства. Вот уж о ком нельзя было сказать: уравновешенная, спокойная и тем более равнодушная. Обладая огромным темпераментом, она очень горячо, порой бурно реагировала на все: на обиды, свои и чужие, на несправедливость и особенно на фальшь (сама никогда не фальшивила – просто не умела).

Все знавшие ее близко находили, что у нее трудный характер. Безусловно, с ней подчас было нелегко. Нетерпимость, несдержанность, острое, иногда обидное словечко, сорвавшееся сгоряча, часто обижали близких людей.

Она могла, вспылив, обидеть лучшего друга, потребовать «уйти и никогда не приходить», но… через полчаса в доме этого человека раздавался ее телефонный звонок. Расстроенная, она как-то по-детски умоляла простить ее, казнила себя за вспышку, просила забыть обиду и поверить в ее доброе чувство. Сама она никогда не реагировала на обиды мелочные, так сказать, «бытовые». В этом помогало никогда ей не изменявшее чувство юмора. Но обиды на путях искусства, творческой ее деятельности (а такие бывали, и очень жестокие и несправедливые) переносила тяжело, хотя никогда никому не жаловалась. В таких случаях поражала ее беспомощность. Она ощущала себя беззащитной, и действительно, настоящего защитника около нее не было.

В последние годы жизни Фаина Георгиевна практически не накладывала грима перед выходом на сцену, но неизменно душилась французскими духами и вспоминала, что Ольга Книппер-Чехова («дивная старуха») однажды сказала ей: «Я начала душиться только в старости».

Оглядываясь назад, Фаина Георгиевна скромничала, утверждала, что не сделала ничего значимого, а всего лишь пропищала, как комар.

Таланту всегда сопутствует скромность. «Старая харя не стала моей трагедией, – говорила Фаина Георгиевна, – в двадцать два года я уже гримировалась старухой и привыкла и полюбила старух моих в ролях. А недавно написала моей сверстнице: «Старухи, я любила вас, будьте бдительны!»

Но эта старуха была еще и лучшей подругой. Недобрав тепла в детские годы (она говорила: «В семье была нелюбима. Мать обожала, отца боялась и не очень любила…»), Фаина Георгиевна всю жизнь пыталась восполнить эту недостачу. Она умела дружить по-настоящему, дружить искренне, трогательно и самоотверженно.

Она дружила с Анной Ахматовой, Павлой Вульф, Алисой Коонен, Екатериной Гельцер, Мариной Цветаевой, Илларионом Певцовым, Самуилом Маршаком, Константином Треневым, Александром Таировым, Константином Станиславским, Борисом Ефимовым, Василием Качаловым, Василием Меркурьевым, Осипом Абдуловым, Соломоном Михоэлсом, Фёдором Толбухиным, Ией Саввиной, Еленой Камбуровой.

Считалось, что с Фаиной Раневской режиссеру работать трудно. Так оно и было: актриса обожала вмешиваться в вопросы режиссуры, обсуждать трактовку роли, по несколько раз переписывать текст, придумывать всяческую «отсебятину»… --">