Омар Хайям , Конфуций , Лао Цзы , Саади Ширази - Восточная мудрость

бедноты!

Коль муки не хочешь ты в царствии том,

Со скорбным будь ласков и добр с бедняком –

Отринув мольбу и о помощи стон,

Нередко владыки теряют свой трон.

В дворце ты вкушаешь полдневный покой,

А бедных на улице мучает зной.

Так знай же: поможет несчастному бог,

Коль прав от царя он добиться не мог».

Рассказ

В преданьях о прежних царях на земле

Читаем, что, как воцарился Тукле,

Страною стал править превыше похвал,

Обиды никто от него не видал.

Он раз мудрецу в разговоре изрек:

«Я правил достойно, но близок мой срок,

Все царства проходят бесследно, и днесь

Я мыслю: бедняк всех счастливее здесь.

Чтоб годы последние не потерять,

Хочу я, о мудрый, отшельником стать».

Услышал мыслитель реченье царя,

«Довольно! – воскликнул он, гневом горя. –

Путь к богу не в рясе, не в четках, Тукле,

А в том, чтоб народу служить на земле.

На царственном троне сиди, как сидишь,

Будь нравом смиренен и чист, как дервиш.

Будь чистосердечен и искренен будь,

Пустые ненужные речи забудь.

Ведь богу потребны дела, не молва,

Ведь вера без дела, о царь мой, мертва.

К чему власяница, коль клад чистоты

Скрываешь под царской одеждою ты?»

Рассказ

В степи, где Сирийскому краю конец,

В пещере укрылся от мира мудрец.

В сем темном пристанище, подвиг верша,

Довольством его наслаждалась душа.

Обличием тощ, нравом ангел он был,

А имя его Ходадуст-Феофил.

Пещеру святой не хотел покидать,

И к ней на поклон собиралася знать.

В смиренье и в нищенстве каждый мудрец

Плотским вожделениям видит конец,

Влачит из деревни в деревню он плоть

Свою, чтоб ее искушенья бороть.

В краю, где спасался сей старец честной,

Правителем был угнетатель лихой,

Насилья которого претерпевал

Безропотно всякий, кто беден и мал.

Безжалостен, мрачен, свиреп и хитер,

Над краем печаль он и скорбь распростер,

И часть населенья бежала, о зле

Чинимом молву разнося по земле,

Другие ж остались, бессильны пред злом,

Проклятья твердили и ночью, и днем.

О горе! В местах, где вселилась беда,

Смеющихся уст не видать никогда.

Правитель к отшельнику ездил порой,

Вниманья ему не дарил муж честной.

И вот он воззвал: «О любимец небес!

Почто на меня не возводишь очес?

Я с дружбой к тебе прихожу, почему ж

Враждебно меня ты встречаешь, о муж?

Забудем, что я управитель земли,

Как нищим, внимание мне удели.

О нет, не прошу я меня предпочесть,

Как всем, окажи мне такую же честь».

Услышал воззвание сие Ходадуст,

И гневное слово сорвалося с уст:

«Внемли же, о князь! Ты – насильник людей,

Любить не могу я подобных князей.

Я господу друг, ты же враг его злой,

И в дружестве быть не могу я с тобой.

Тебя ведь врагом почитает господь,

И мне ли враждебность к тебе побороть?

И если ты дружбу ко мне возымел,

Не делай враждебных создателю дел.

И если ты руку целуешь мою,

Ступай и люби всех, кого я люблю.

Коль другу господнего друга ты враг,

Друг божий тебя не полюбит никак».

Едва ли насильник спокойно заснет.

Коль подданных будит насилия гнет!

О сочувствии беднякам

Не надо насилья над теми, кто сир,

О царь! Постоянства не ведает мир.

На слабого ты не накладывай гнет,

Ведь может случиться, что в силу войдет.

Пощады не жди, если тот победит,

Кто сам от тебя натерпелся обид.

Врага уважай, хоть и мал он на взгляд:

Есть горы – из мелких камней состоят.

Коль вдруг муравьи сообща нападут,

Осилят и льва, как бы ни был он лют.

Один волосок шелковинки слабей,

Сплетенный с другими, он крепче цепей.

Спокойствие близких дороже казны,

Она ни к чему, были б души вольны.

Правитель, имей уваженье к правам,

Смотри, как бы не был бесправен ты сам.

Терпи, угнетенный! Наступит черед:

Усилишься ты, а тиран твой падет.

Духовно воздействуй на буйство людей,

Духовные силы телесных сильней.

Засмейтесь, уста угнетенных, ведь власть

Тирана должна же когда-нибудь пасть.

Встаем, барабанный заслышавши бой,

Но как безразличен нам сторож ночной!

В свои погружен караванщик дела,

Его не заботят страданья осла.

Страданья тебе неизвестны, пускай,

Все ж, видя несчастных, в беде помогай.

Коль ты не послушаешь – жаль, но сейчас

Хочу привести я об этом рассказ.

Голод в Дамаске

Раз голод

--">