Кристин Ханна - Улица Светлячков

что это неправда. Она плохо себя вела, что-то сделала не так. В следующий раз, когда мама вернется, она будет лучше стараться. Пообещает ей стать президентом и никогда-никогда больше не позволит себе ни перед кем извиняться.

Талли отыскала плакат с президентами США и выучила их всех, по порядку. Месяцами она рассказывала каждому, кто готов был слушать, что станет первой женщиной-президентом, и даже бросила балетную школу. В день, когда ей исполнилось одиннадцать, пока бабушка зажигала свечки на именинном торте и тоненьким, прозрачным голоском пела «С днем рожденья тебя», Талли все поглядывала на дверь, думая: «Вот сейчас», но в дверь так и не постучали, телефон так и не зазвонил. Распаковывая подарки, она изо всех сил старалась улыбаться. На столике перед ней лежал пустой альбом. Так себе подарок, если честно, но бабушка вечно дарила что-нибудь в этом духе – придумывала для Талли занятия, от которых не слишком много шума.

– Она даже не позвонила, – сказала Талли, подняв глаза.

Бабушка устало вздохнула.

– У твоей мамы немало… трудностей. Человек она слабохарактерный и давно сбилась с пути. Тебе пора бы перестать притворяться, будто это не так. Важно, чтобы ты сама была другой, сильной.

Этот совет Талли слышала уже миллион миллионов раз.

– Знаю.

Устроившись на потертом диване в цветочек, бабушка притянула ее к себе и усадила на колени. Талли обожала так сидеть. Она прижалась к бабушке потеснее, опустила голову на ее мягкую грудь.

– Бог свидетель, я бы очень хотела, чтобы твоя мама изменилась, но она пропащий человек. Это давно ясно.

– Поэтому она меня не любит?

Бабушка посмотрела на Талли. За очками в темной роговой оправе ее бледно-серые глаза казались огромными.

– Она тебя любит, просто на свой манер. Поэтому и возвращается.

– Не очень-то похоже на любовь.

– Это верно.

– По-моему, я ей даже не нравлюсь.

– Это я ей не нравлюсь. Много лет назад кое-что случилось, и я не… Впрочем, какая уж теперь разница. – Бабушка крепче прижала к себе Талли. – Уверена, когда-нибудь она будет локти кусать, что все эти годы ее не было рядом.

– А я смогу показать ей альбом.

– Вот и славно, – отозвалась бабушка, не глядя на нее. Помолчав, она добавила: – С днем рождения, Талли, – и поцеловала ее в лоб. – А теперь я пойду посижу с дедушкой, ему что-то сегодня нехорошо.

Когда бабушка вышла, Талли осталась сидеть на диване, уставившись на пустую первую страницу нового альбома. Это же будет идеальный подарок для мамы – показать ей все, что она пропустила. Но чем его заполнить? Своих фотографий у нее было совсем немного – почти все сделаны чужими мамами на чужих днях рождения или в школьных поездках. У бабушки глаза уже не те, ей с этими крохотными видоискателями не управиться. А мамина фотография вообще была всего одна.

Талли взяла ручку и старательно вывела число в правом верхнем углу страницы. Затем нахмурилась. Что еще написать? Милая мамочка, сегодня мне исполнилось одиннадцать лет…

С этого дня она начала собирать в альбоме нехитрые свидетельства своей жизни. Школьные фото, фото со спортивных соревнований, корешки от билетов в кино. Год за годом она тщательно документировала каждый свой счастливый день, старательно описывала, где была и что делала, и приклеивала билетик или квитанцию в качестве подтверждения. Постепенно она стала немного приукрашивать события, чтобы показать себя с лучшей стороны. Не врала, всего лишь чуть преувеличивала. Добавляла разные мелочи, чтобы мама могла по-настоящему ей гордиться. Альбомы заполнялись один за другим. На каждый день рождения она получала новый, и так продолжалось, пока ей не исполнилось четырнадцать.

Тогда что-то в ней переменилось. Она сама толком не знала, что именно. Грудь у нее выросла раньше, чем у остальных девочек в классе, может, дело было в этом; а может, ей просто надоело переносить свою жизнь на страницы альбомов, которые никто и никогда не просил полистать. В четырнадцать она решила: хватит. Сложила свои детские альбомы в картонную коробку и сунула ее в дальний угол шкафа, а бабушку попросила новых не покупать.

– Ты уверена, моя зайка?

– Угу, – ответила Талли.

Отныне она не будет и вспоминать о своей матери, отныне ей плевать. В школе она стала говорить всем, что мать утонула, катаясь на яхте.

Эта ложь принесла освобождение. Одежду она теперь покупала не в детских магазинах, а в молодежной секции – короткие футболочки в облипку, --">