Альберто Васкес-Фигероа - Слезы Африки

не пришла на уроки, а те, кто все-таки пришли в школу, были на редкость взволнованы и невнимательны, словно нервное состояние, овладевшее взрослыми со вчерашнего дня, передалось и им, но при этом усилилось в тысячу раз. Ни даже толстуха Зеуди, всегда числившаяся самой прилежной из учениц, не могла сосредоточится, когда читала вслух сегодняшний урок. А из соседнего класса совершенно ясно слышался плач малышей, которого раньше никогда не было, и сердитые крики сеньориты Абиба, кто, как казалось, никак не могла справиться с ними. До перемены оставалось менее десяти минут, что возможно поспособствовала, пусть и немного, снять напряжение, когда послышались первые выстрелы, а за ними последовали другие и в таком невероятном количестве, будто все войны этого мира неожиданно свалились на эту долину с одной лишь целью – стереть ее с лица земли. Потом прозвучало несколько взрывов, послышались истошные крики, и поднялся дым от пожаров, и в тот момент, когда все дети кинулись к окнам, стекла взорвались и разлетевшиеся осколки ранили некоторых, а шалопая Мадмеда, кто был ближе всех, убили.

– На пол! Всем на пол! – сразу же закричала сеньорита Маргарет, словно только и делал, что ожидала нечто похожее.

– Все уходите через заднюю дверь!

Задняя дверь открывалась к туалетам, ямы под которые были вырыты в двадцати метрах от здания школы в лесу. И именно спокойствие учительницы не позволило панике охватить детей, и они не бросились бежать в деревню. Сеньорита Маргарет начала толкать их вперед, перед собой, вглубь зарослей, где ни шальные пули, ни взрывы не смогли бы достать их.

Ее товарищ сеньорита Абиба тоже делала все возможное, но вскоре стало ясно, что именно сеньорита Маргарет взяла под контроль ситуацию, и, подхватив на руки перепуганную «Царицу Билкис», которая от страха и шагу не желала ступить, еще обхватила за шею и потащила за собой Марио, младшего брата Бруно Грисси, кто словно остолбенел от охватившей его паники.

– Самых маленьких! Хватайте самых маленьких! – кричала она своим ученикам. – Менелик! Проверь, чтобы никто не остался!

Мальчишка немедленно исполнил приказ, вернулся в классы, где обнаружил спрятавшегося под столом, бьющегося в истерике Аскиа, кому хоть и не исполнилось еще семи лет, но он ухватился за ножки учительского кресла с такой силой, что оттащить его не представлялось возможным.

К счастью, спустя несколько секунд, ему на помощь примчался Бруно Грисси, и оба они с большим трудом разжали его пальцы и понесли на руках, несмотря на то, что тот визжал и брыкался, словно свинья, которую волокли на бойню.

Взрывы, вопли, пулеметные выстрелы только усиливались, и когда Менелик и Бруно уже собирались нырнуть в глубь чащи, то разглядели на противоположном берегу реки фигуру бегущего солдата, он стрелял из автомата в толпу женщин, которые в свою очередь убегали от него.

Сгрудившись под огромной сейбой, в трех километрах от школы, четырнадцать детей и две учительницы дрожали и плакали в течение нескольких, бесконечно долгих часов.

Все еще слышны были отдаленные крики.

И отдельные выстрелы.

Над пожарищами поднимался густой дым.

Чувствовался смрад сожженного мяса.

Смерть все еще кружилась над тем местом, где когда-то стояла их деревня.

Пришла война.

И ничто так не удлиняет ночь, как ужас.

А ужас, который разделяют другие, множится и усиливается до такого состояния, когда превращается в панику, и такого не произошло под сейбой лишь потому, что сеньорита Маргарет сохранила присутствие духа, и она, словно бы превратилась в приемную мать кучки беззащитных существ, рыдавших и умолявших, чтобы их настоящие родители оказались здесь же, вместе с ними.

Растерянная сеньорита Абиба, послушный Менелик, веснушчатый Бруно, его светловолосый брат Марио, и даже непослушный Ахим Биклия, все они оказались бесценными помощниками, но та женщина, кто возложил на их хрупкие плечи тяжелейшую ношу успокоить остальных малышей, обладала стальной волей, хоть и тщательно скрываемой за большими голубыми глазами и робкой улыбкой.

И возможно, она была единственным человеком из всей группы, кто понял величину той трагедии, что разворачивалась на противоположном берегу реки, и, наверное, также была единственным человеком, кто осознал, что произошедшая катастрофа – не более чем прелюдия того, что их ожидает в будущем, потому что для нее все эти крики, выстрелы и взрывы представлялись чем-то вроде того --">