Клер Макгоуэн - Меня зовут Шон

заросшей дорожке к «Плющу». Словно ей отчаянно хотелось поговорить хотя бы с кем-нибудь. Я подумала, не помахать ли ей рукой или еще как-то поприветствовать, но не решилась. Для этого еще будет время.

Внутри «Плюща» было сыро и темно, дом уже много лет не знал ремонта. Ванная была старомодно покрашена лаймово-зеленой краской, а в трещину в кухонном окне протянуло стебель ползучее растение. Это жилище во всех отношениях оказалось хуже того, где я провела последние десять лет. Но остаться там я не могла, поэтому нужно было решиться.

Я беру этот дом, — сказала я и заметила промелькнувшую на лице Гэвина легкую тень радости и удивления, которые он попытался скрыть.

В тот день я с ней так и не поговорила, но уже тогда предполагала, что вскоре нам предстоит познакомиться довольно близко.

Спустя две недели я приехала сюда с фургоном вещей. Дни подготовки к переезду выдались беспокойными. Все упаковать, найти склад для хранения — это было недешево, но я и помыслить не могла о том, чтобы расстаться со всеми этими прекрасными вещами. Нужно было нанять грузчиков, купить коробки, все сложить, переадресовать почту, расторгнуть договоры на коммунальные услуги. На это ушло много сил, и я потратила последние деньги. Я все еще не могла примириться с тем, что теперь придется думать о каждом центе, а не просто, доставая карточку, запускать руку в денежную реку, когда-то казавшуюся неисчерпаемой.

Настал день, и я закрыла дверь дома — моего прекрасного дома — на замок и бросила ключ в щель для почты. И мне ужасно захотелось выбить эту отличную дверь и снова его забрать. Я представила себе, как сюда въезжают люди, как они обходят пустые комнаты с белыми стенами и деревянными полами, наполняя их шумом, цветом, жизнью. Скорее всего, такой большой дом продадут семье с детьми… При этой мысли сердце знакомо дрогнуло — две комнаты на верхнем этаже, условно считавшиеся запасными спальнями или кабинетами, так никогда и не стали детскими.

С этим ничего нельзя было поделать. Но мне всего сорок два — шанс еще есть. Этим и приходилось утешаться.

За всеми этими занятиями у меня не было времени думать о ней, о красноволосой женщине, которая станет моей соседкой. Только когда фургон вырулил на узкую улочку и с трудом двинулся по ней, время от времени застревая под нависшими ветвями, я вспомнила о той женщине. Скоро я с ней увижусь. Может быть, даже сегодня.

Сьюзи

Услышав шум подъезжающего фургона, я вскочила с дивана, на котором сидела, съежившись среди салфеток и полупустых чайных чашек. Едва ли кто-нибудь из знакомых смог бы меня сейчас узнать. Я то была подавлена отупляющим чувством отчаяния, то металась в ужасе по гостиной, не в силах усидеть на месте, обдумывая планы бегства. Как отсюда выбраться? Куда поехать? Всякий раз, когда звонил телефон или гудел мобильник, сердце вздрагивало. Я чувствовала, как оно бьется в моей груди, разгоняя по венам адреналин. Если бы кто-нибудь знал, в каком я сейчас состоянии, он бы сказал: «Как ты могла такое допустить? Как ты могла быть такой дурой?» Мне и самой случалось это говорить — раньше, пока я сама не оказалась в ситуации, из которой нет выхода.

Поэтому, едва заслышав фургон, я вскочила. В голове сразу стали роиться оправдания: «Это неправда. Я не хотела. Мне очень жаль». На шум, скребя когтями по каменному полу, с дурацким лаем к двери бросился Поппет. Машины сюда почти не заезжали. Молока мы не покупали, а большую часть почты Ник получал на рабочий адрес. Я решила, что он вернулся с работы пораньше, а я еще не одета и даже не начинала готовить ужин. Что он скажет? Или это что-то другое. «Она?..» Нет, это оказался мебельный фургон, и я вспомнила, как несколько недель назад мимо проезжал агент по недвижимости — показывал кому-то соседний дом. Мне и в голову не приходило, что кто-то в него въедет. Дюжий грузчик помог выйти из такси пассажирке — женщине лет сорока с небольшим в жилете и очень уместно смотревшихся в деревне высоких зеленых сапогах. Волосы у нее были длинные и темные, с проседью на макушке. Косметикой, как мне удалось рассмотреть даже отсюда, она пренебрегла, как и я. Наверное, она тоже решила, что здесь нас все равно никто не увидит.

До переезда я чувствовала себя просто измочаленной. И в глубине души радовалась возможности бросить работу и позабыть все, что было связано с Дэмьеном, — да и сам Лондон заодно. Первые несколько недель пролетели словно --">