Тадеуш Доленга-Мостович - Мир госпожи Малиновской

class="book">– Я видел вашего брата, – начал Ягода, раскрывая пухлую кожаную папку. – Неплохой парень. Только весь на нервах. Пытается получить отсрочку от армии.

– Вы были в Кракове?

– Был. Вам следует выбить это из его головы. Учеба учебой, но такой школы, как в армии, нет нигде. Малиновского еще не было?

– Нет.

– В последнее время он любит опаздывать, – без нажима произнес Ягода, вздохнул, словно собираясь что-то добавить, но только кашлянул и взял телефонную трубку.

Борович принялся разглядывать завалы бумаг. Были здесь планы и сметы частных домов, чьи владельцы просили долговременные ссуды для завершения строительства. Это имело к Боровичу отношение лишь постольку, поскольку он мог рассматривать каждый проект с точки зрения эстетики, полезности строительства и его длительности. Стороны правовую и финансовую прорабатывал Малиновский, а окончательное решение принимал Ягода, после чего акты шли к директору на утверждение.

Два года назад, когда Борович получил эту должность, его еще интересовали все эти планы, стили, целесообразность строительства. Он вел переписку с просителями, требовал изменений, переделок, улучшений, а те проекты, которые ему нравились, пытался продвигать. Теперь же он исполнял свои обязанности механически. Проверял, рассчитывал, фиксировал, после чего к верхнему правому углу акта цеплял скрепкой листок с примерно таким текстом: «Противоречит параграфу 23 устава от такого-то числа, не соответствует пунктам 3, 7 и 14 предписаний от такого-то числа, не соответствует правилам строительного фонда, статье 9, части „с“».

Нередко Ягода, который фанатично продвигал строительство, возвращал ему замечания со словами:

– Господин Борович, так нельзя. Вызовите клиента и объясните ему, в чем он неправ. Тут очевидно незнание предписаний. Мы не можем погрязать в бюрократии.

– Но дом уже возведен под крышу, что-то менять там поздно, – возражал Борович.

– Значит, нам придется пойти на какие-то уступки.

– Против устава?

– Устав – для людей, не люди для устава, – заявлял Ягода.

Порой еще и добавлял:

– Из-за этой австрийской формальности все рухнет.

Сам же был если не формалистом, то по меньшей мере ригористом. Все уставы и предписания он знал наизусть, к тому же его родиной были территории, при Разделах^[2] отошедшие к Австрии. Возможно, поэтому он не выносил ничего, что напоминало ему Австрию. Было это всем известной слабостью Ягоды. Если он пускался в какую-то дискуссию, а кто-то начинал говорить об австрийскости его взглядов, он сразу же пасовал.

Борович положил на стол Малиновского уже вторую проработанную папку, когда тот наконец явился. Был в светлом – слишком светлом для конторы – костюме, его дополнял ярко-синий галстук. Он поздоровался с Боровичем, как всегда, с ни к чему не обязывающей сердечностью.

– Ты приехал! Прекрасно выглядишь! Мы по тебе соскучились. Дважды приходил к тебе барон Денхофф. Очаровательный человек. Господин из господинов… Да. Чудесная нынче погода. Ну, и как ты?… – Не дожидаясь ответа, обратился к Ягоде: – Здорово, Кази! Не злись из-за того, что я припозднился. Видишь ли, трамваи очень часто того…

Ягода молча пожал ему руку и вернулся к работе. Заговорил лишь какое-то время спустя:

– Вам не кажется, господин Борович, что некоторые тут и до самой смерти не отвыкнут от школярских отговорок?

– Кази, ты это меня имеешь в виду? – вскинулся Малиновский.

– Тебя.

– Ну, знаешь ли!..

– Знаю.

Борович бросил взгляд на вскинутые в возмущении руки Малиновского. На пальце правой руки блестел сапфир в старой ренессансной оправе – перстень госпожи Богны. Это было действительно больно и невероятно обидно. «Обидно за госпожу Богну», – уточнил он. И неожиданно накатило горькое: «Почему?!» Если такой человек был выбран ею, то, как видно, он это заслужил, как и она его. Наверное, она нашла в Малиновском черты, которые посчитала достойными, – но тогда не ошибался ли он в своей оценке этой женщины?…

– Стефан, призываю тебя в свидетели! – обратился Малиновский к Боровичу. – Видишь, как давит иерархия!

– Если не хочешь проблем, – тут же отозвался Ягода, – не напоминай мне, что я твой начальник! Лучше не

--">