Рэй Дуглас Брэдбери - Болотные страсти

задницу! — прокричал Дун, вырываясь вперед. — Конечно, я!

— Ты?

Среди велосипедистов едва не образовалась куча-мала.

Предвидя такую опасность, Дун повысил голос:

— Если все сойдет гладко, готовьтесь к новым сюрпризам! А теперь, бога ради, тормозите! Приехали!

Незадолго до их прибытия здесь прошел дождь, но поскольку дожди шли постоянно, этого никто не заметил. Теперь тучи расползлись в разные стороны, как театральный занавес, и явили миру:

лежащий между лесом и проселочной дорогой выпас Браннагэна, который начинался в туманной дымке и уходил в молоко.

— Браннагэновы земли! — Велосипедисты остановились как вкопанные.

— Здесь витает тайна, чуете? — прошептал Дун.

— И впрямь витает, — шепнул кто-то в ответ.

— Одобряете мой дерзновенный замысел?

— Бегом — марш! — Таково было общее решение.

— Уж не сдрейфил ли ты, Дун?

— Какие могут быть изыскания, если первопроходец помчится по этой топи, словно нахлестанный бык? Тут нужны двое, чтоб идти след в след. Я, как и обещал, буду за женщину. Но мне требуется напарник — один из вас.

Велосипедисты, не спешиваясь, попятились назад.

— Ты со своими научными методами отвадишь нас и от пива, и от джина, — заметил Финн.

— А как добиться правдоподобия — верно я выразился, скажи, Дун? Напарнику трудновато будет представить тебя дамочкой.

— Может, ради такого дела, — надумал Риордан, — привести сюда какую ни на есть тетку? Да хоть из монашек…

— Только не монашку! — в ужасе шарахнулись остальные.

— Можно и чью-нибудь жену, — предложил Дун.

— Жену? — Ужас достиг предельной точки.

Приятели вогнали бы его в землю, как острый кол, не знай они, что он — завзятый шутник.

— Ну, хватит! — вмешался Финн. — У кого есть карандаш и бумага для записи цифр и обозначения смертельно опасных участков?

Все как один тихо ругнулись.

Никому не пришло в голову захватить карандаш и бумагу.

— Вот черт, — забормотал Риордан. — Придется восстанавливать цифры по памяти, когда вернемся в паб. Ладно, ступай вперед, Дун. А мы тут быстренько подберем исполнителя мужской роли — он пойдет следом.

— Была — не была! — Дун швырнул на землю велосипед, прочистил горло, смачно сплюнул и стал шаг за шагом, балансируя локтями, продвигаться по бескрайней предательской жиже, которая поглотила не одну любовную парочку.

— С чего это нас на глупости потянуло? — всхлипнул Нолан, прослезившись от мысли, что распрощался с Дуном навеки.

— Но каков герой! — утешил его Финн. — Разве мы отважимся прийти сюда со сговорчивой бабенкой, если не будем знать, что лучше: тянуть или дергать, рухнуть или устоять, предаться любви или еще одну ночь терпеть тесноту в пижамных штанах?

— Носки промокли! — посетовал Дун, удалившись на изрядное расстояние и напрочь отрезав себе путь к спасению. — Но я не сдаюсь!

— Ты дальше зайди, — посоветовал Нолан.

— Видали?! — возмутился Дун. — Сперва говорит: «На глупости потянуло», а теперь гонит на минное поле! Я и так еле ноги передвигаю.

Через некоторое время Дун вдруг завопил:

— Ой, в лифт попал! Книзу тащит!

Отчаянно размахивая руками, он старался удержать равновесие.

— Пиджак сбрось! — заорал Финн.

— А?

— Избавься от помех, дружище!

— А?

— Кепку долой!

— Кепку? Обалдел, что ли? Кепка-то при чем?

— Тогда штаны сними! И разуйся! Как будто готовишься к Главному Делу, даром что кругом сырость.

Не желая лишаться кепки, Дун сражался с пиджаком и ботинками.

— Засекаем время! — скомандовал Нолан. — Ты уж исхитрись, Дун: развяжи шнурки и галстук, а иначе мы так и не узнаем, что с себя успеет сдернуть баба и насколько продвинется наш брат, пока их не затянет с головой. Надо же понять, успеем мы или не успеем «вкусить наследье плоти». Неужто его и вправду «сном кончаешь»? Или лучше будет «такой развязки не жаждать»?^[1]

— Кто это сном кончает? Чтоб тебе повылазило! — огрызнулся Дун.

Извергая проклятья и бранные эпитеты, от которых раскалился воздух, он приплясывал на трясине и между делом умудрился сбросить пиджак, потом рубашку, галстук, уже готов был спустить штаны и затмить лунную округлость, когда прогремел небесный глас, разнесшийся горным эхом, как будто на землю неведомо откуда рухнула гигантская наковальня.

— Что здесь происходит? — прогремел этот самый голос.

Тут каждого из мятежников сковали ледяные оковы --">