Луиджи Пиранделло - В молчании

таким печальным, бледным, равнодушным ко всему.

Он отвечал ей коротко: «Да, нет», холодно соглашался и с нетерпением ждал конца ужина, чтобы как можно скорее лечь в постель, потому что привык вставать рано. Он рос одиноко; между ним и матерью не было близости. Он видел, понимал, как непохожа она на него, такая живая, энергичная, ловкая. Быть может, он походил на отца. И пустота, возникшая после смерти отца, отделяла его от матери и все острее чувствовалась с годами. Даже если мать была рядом, она всегда казалась ему далекой.

Теперь это ощущение усилилось и вызывало в нем странную неловкость, в особенности когда (правда, довольно поздно, но мы ведь знаем, Чезарино не обладал пылким воображением), когда он услышал разговор двух товарищей, и у него рассеялись детские иллюзии. Перед ним неожиданно раскрылись некоторые постыдные тайны жизни, о которых он даже не подозревал. И тогда мать стала еще более далекой. За последние дни, проведенные дома, он заметил, что, несмотря на тяжкий труд с утра до вечера, она все еще была красивой, очень красивой и цветущей, и всегда заботилась о своей красоте: по утрам она долго и любовно причесывала волосы, одевалась с аристократической простотой, необыкновенно изящно; и его оскорблял даже запах ее духов, которого он прежде почти не замечал.

Чтобы освободиться от этого странного чувства к матери, он сразу же согласился поступить в колледж. Заметила ли она это? И что побудило ее сделать такое предложение?

Теперь Чезарино задумывался над всем. С детских лет он всегда был послушным и прилежным, всегда исполнял свои обязанности без какого-либо надзора, правда, он был несколько хрупок, но все же вполне здоров. Доводы матери его нисколько не убеждали. Он боролся с собой, пытаясь отогнать некоторые мысли, от которых ему становилось стыдно и совестно, особенно теперь, когда он узнал, что мать заболела. Уже несколько месяцев она не навещала его по воскресеньям в колледже. Во время двух-трех последних визитов она жаловалась, что ей нездоровится; и действительно, она показалась Чезарино не такой цветущей, как прежде. Он даже заметил непривычную небрежность в ее костюме, и ему стало еще более совестно дурных мыслей, вызванных ее чрезмерной заботливостью о своей наружности.

Из записочек, которые мать время от времени ему посылала, справляясь, не нуждается ли он в чем-нибудь, Чезарино знал, что врач предписал ей покой, так как она слишком долго и сильно переутомлялась, запретил ей выходить, хоть и уверял, что ничего серьезного нет, и если она будет точно исполнять его предписания, то, несомненно, выздоровеет. Но болезнь затягивалась, и Чезарино беспокоился и не мог дождаться конца учебного года.

Естественно, что в таком настроении ему не удавалось понять до конца истинные причины поражения Наполеона Бонапарта при Ватерлоо, выдуманные преподавателем истории, хотя он и старался изо всех сил.

В этот самый день, едва Чезарино вернулся в колледж, его вызвали к директору. Он ждал серьезного выговора за плохие успехи в текущем учебном году, но вместо этого директор говорил с ним очень мягко и ласково и даже казался несколько смущенным.

– Милый Брей, – сказал он, кладя ему руку на плечо, чего обычно не делал, – вы знаете, что ваша мама…

– Ей хуже? – тотчас же вскричал Чезарино, в ужасе подняв глаза на директора, и фуражка выпала у него из рук.

– Как будто да, мой мальчик. Вам нужно немедленно идти домой.

Чезарино продолжал смотреть на директора, и в его умоляющем взгляде был вопрос, который губы не решались произнести.

– Я сам хорошенько не знаю, – сказал директор, поняв этот немой вопрос. – За вами недавно приходила из дому какая-то женщина. Мужайтесь, мой мальчик! Идите. Я отдаю служителя в ваше распоряжение.

Чезарино вышел из кабинета, мысли его путались, он не знал, что делать, какой дорогой бежать домой. Где служитель? А фуражка? Где он оставил фуражку?

Директор подал ему фуражку и велел служителю, если понадобится, не отходить от юноши весь день.

Чезарино побежал домой на улицу Финанце. За несколько шагов он увидел, что парадная дверь полуоткрыта, и ноги у него подкосились.

– Мужайтесь! – повторил ему служитель, который уже все знал.

Весь дом был перевернут вверх дном, словно смерть ворвалась туда силой.

Вбежав, Чезарино сейчас же заглянул в комнату матери и там, в глубине, на постели, увидел ее… такую длинную (таково было первое, ошеломляющее, странное, поразительное --">