Марк Твен - Том 10. Рассказы. Очерки. Публицистика. 1863-1893.

бескорыстие этого джентльмена — он трижды отказывался от высокой чести — не уберегло его от оскорблении пресловутого Каски из десятого избирательного округа и других подобных ему проходимцев, подкупленных неудачливым претендентом в одиннадцатом, тринадцатом и прочих окраинных округах, которые шептались по углам, с презрительной насмешкой отзываясь о поведения мистера Цезаря.

Многие, как нам известно, полагают, что есть все основания считать убийство Юлия Цезаря преднамеренным преступлением: они видят заговор, заранее продуманный и тайно подготовленный Марком Брутом, стоявшим во главе кучки наемных головорезов, которые и разыграли все как по нотам. Пусть люди сами судят, основательны ли эти подозрения, мы только просим всех, прежде чем вынести окончательный приговор, внимательно и беспристрастно прочесть предлагаемый отчет о печальном событии.

Сенат был уже в сборе, и Цезарь, окруженный, как обычно, толпой граждан, направлялся по улице к Капитолию, беседуя с друзьями. Проходя мимо аптеки Демосфена и Фукидида, он вскользь заметил одному джентльмену, который, как предполагает наш корреспондент, был предсказателем, что мартовские иды уже пришли.

Ответ был таков: «Да, они уже пришли, но еще не ушли». В эту минуту подошел Артемидор и, поздоровавшись, попросил Цезаря прочесть какую—то бумагу — то ли докладную записку, то ли еще что—то, — принесенную специально для того, Мистер Деций Брут также заговорил о каком—то «смиренном прошении», с которым он, в свою очередь, хотел бы ознакомить Цезаря. Артемидор настойчиво требовал внимания, уверяя, что его дело непосредственно касается Цезаря. Но Цезарь ответил что—то в том смысле, что делами, касающимися лично его, он займется в последнюю очередь. Артемидор продолжал умолять, чтобы Цезарь прочел его бумагу немедленно^[1]. Однако Цезарь, решительно отстранив его, наотрез отказался разбирать какое бы то ни было прошение на улице. Затем, сопровождаемый толпой, он вступил в Капитолий.

Примерно в это же время был случайно услышан приводимый ниже разговор, который, при сопоставлении последовавших за ним событий, приобретает трагический смысл. Мистер Папилий Лена вскользь заметил Джорджу У. Кассию, кулачному бойцу на жалованье у оппозиции (более известному под именем «Красавчик из 3—го округа»), что он надеется на блестящий успех сегодняшнего предприятия, а в ответ на вопрос Кассия: «Что за предприятие?», он только подмигнул левым глазом, с деланным безразличием бросил: «До скорого» — и вразвалку направился к Цезарю. Марк Брут, которого считают главарем банды убийц Цезаря, спросил Кассия, о чем говорил Лена. Кассий объяснил, а затем прибавил, понизив голос: «Боюсь, что наши намерения раскрыты».

Брут приказал своему гнусному сообщнику не спускать глаз с Лены, а минутой позже Кассий велел грязному голодранцу Каске, издавна пользовавшемуся в Риме дурной репутацией, поторапливаться, ибо он боялся разоблачения. Затем, видимо очень возбужденный, он возвратился к Бруту за дальнейшими указаниями и поклялся, что один из них – либо он, либо Цезарь – больше отсюда не выйдет, — уж лучше он сам покончит с собой. Тем временем Цезарь беседовал с представителями отдаленных избирательных округов о предстоящих осенних выборах, не замечая, что происходит вокруг. Билли Требоний завел разговор с другом народа и Цезаря – Марком Антонием и под каким—то предлогом увел его прочь, а Брут, Деций, Каска, Цинна, Метелл Цимбер и другие головорезы, наводнившие Рим, тесным кольцом сомкнулись вокруг обреченного Цезаря. Тут Метелл Цимбер, бросившись на колени, стал умолять, чтобы вернули его изгнанного брата, но Цезарь, попеняв ему за неуместное раболепие, отказался удовлетворить эту просьбу. К мольбе Цимбера о возвращении изгнанного Публия сразу же присоединился Брут, а за ним Кассий, но Цезарь был неумолим. Он сказал, что не переменит своего решения, что он постоянен, как Полярная звезда, и рассыпался в самых лестных выражениях по поводу постоянства и надежности этого светила. Затем, подчеркнув свое сходство с Полярной звездой, он заявил, что ни один человек в государстве не может сравниться с ним в твердости, а раз уж он твердо решил отправить Цимбера в изгнание, то, как человек последовательный, он будет стоять на своем, — и пусть его повесят, если он поступит иначе.

И вдруг, воспользовавшись этим ничтожным поводом, Каска подскочил к Цезарю и ударил его стилетом. Цезарь --">