Дилан Томас - Рассказы. Интервью. Очерк

семейств о нарушениях в здравоохранении, о преступной лености шахтеров, о том, что рога и хвост мистера Эньюрина Бивена^[2] становятся уже заметны, и о боязни всех англичанин ходить в одиночку по ночным улицам, где орудуют банды парней со свинцовыми дубинками, а полицейские бессильны, так как сила на стороне властей, отказавшихся выдать им револьверы и не желающих пороть нещадно малолетних разбойников за любую провинность.

А еще там то мечутся, то мнутся те неприкаянные, растерянные британские литераторы, которых угораздило после нескольких обреченных на скорое забвение сочинений написать один бездарный роман, снискавший огромную популярность по обе стороны Атлантики. В своем отечестве они застенчиво упивались первым оглушительным успехом; два-три лестных литературных завтрака, вскруживших им головы, скоро выветрились подобно дрянному хересу, поданному перед этими завтраками; и, наверное, пока кругленькие суммы катились к ним без помех, они, как и подобает витающим в облаках писателям, уже подумывали, что пора бы удалиться на покой в деревню разводить ос (или это пчел разводят?) и никогда больше не написать ни единого опостылевшего слова. Но тут врываются ищейки литературного агента и вездесущие издательские шпики: «Вам надлежит отправиться в Штаты и выступить лично. Там все в диком восторге от вашего романа, что совсем нас не удивляет. Вы должны проехать по Штатам и прочитать поучительные лекции женщинам». И бесхребетные писатели, до сих пор не смевшие поучать кого бы то ни было, тем более женщин, — женщин они боятся, женщин они не понимают, если они и пишут о женщинах, то как о не существующих особях, от чего женщины впадают в экстаз, — так вот, эти тепличные растения восклицают: «Лекции о чем?»

«Об английском романе».

«Я не читаю романов».

«О великих женщинах в художественной литературе».

«Я не люблю художественную литературу, а женщин и подавно».

Но вот они уже далеко, в каютах первого класса, в плюшевых недрах «Королевы Виктории», со списком встреч, бесконечным, как Нью-Йоркское меню или полчаса за книгой Чарльза Моргана, и вскоре их мелкие, холодные, как рыбешки, лапки тонут в крепком, липком рукопожатии коготков сомкнувших плотные ряды дамочек. Кстати, если не ошибаюсь, Эрнст Раймонд^[3], автор книги «Скажите Англии», тоже когда-то совершал турне по американским женским клубам, и в каждом городишке, который он проезжал, его опекала и развлекала самая денежная, самая здоровенная местная дама в самой мохнатой шубе.

Однажды на очередном вокзальчике его, как обычно, ожидал громадный автомобиль, куда был втиснут тучный солидный господин в роговых очках, в точности похожий на тучных солидных господ в роговых очках из кинофильмов, — а рядом стояла его, увешанная жемчугом, коротышка-жена. Мистер Раймонд сел с ней на заднее сиденье, и они поехали; машину вел ее муж. Она немедленно сообщила писателю, с какой неописуемой радостью она и ее супруг и комитет предвкушают его встречу с Женской литературной и общественной гильдией, и принялась расхваливать его самого и его книги. «Представляете, за всю мою жизнь ни одна книга не восхитила меня так сильно, как ‘Соррелл и сын’, — сказала она. — Вам столько всего известно о душе человека! По-моему, никому еще не удалось изобразить такого прекрасного героя, как Соррелл».

Эрнст Раймонд не стал ее перебивать, он только смущенно уставился перед собой. Единственное, что ему было видно, это три двойных подбородка, которые ее муж отрастил себе даже сзади на шее. А она прямо захлебывалась от восторга, разглагольствуя о «Соррелле и сыне»; наконец его терпение лопнуло. «Я совершенно с вами согласен, — сказал он. — Действительно, прекрасная книга. Но, увы, не я написал ‘Соррелла и сына’. Автор книги мой давний друг, мистер Уорик Дипинг^[4]».

И солидный, с двойными подбородками муж в роговых очках, сидевший за рулем, сказал не оборачиваясь: «Опять влипла, Эмили».

Полюбуйтесь на остальных, вот они хвастливо без умолку болтают, на них вешают гирлянды то в одном гнезде ученых стерв-стервятниц, то в другом: эти люди привезли на продажу английский образ жизни, а жизнь американцев они презирают, хотя жадно едят и пьют вместе с ними; эти люди воскрешают теории сюрреализма, чтобы просветить дремучие дамские аудитории, не ведающие о его исчезновении, а тем более о его возникновении; эти люди готовы поведать об этрусских горшках и --">