Борис Мессерер , Белла Ахатовна Ахмадулина , О Грушников - Белла Ахмадулина

– молчание – щеколда.

Я извинилась: – Этот Дождь со мной.

Позвольте, он побудет на крыльце?

Он слишком влажный, слишком удлиненный для комнат.

– Вот как? – молвил удивленный

хозяин, изменившийся в лице.

4

Признаться, я любила этот дом.

В нём свой балет всегда вершила лёгкость.

О, здесь углы не ушибают локоть,

здесь палец не порежется ножом.

Любила всё: как медленно хрустят

шелка хозяйки, затененной шарфом,

и, более всего, плененный шкафом —

мою царевну спящую – хрусталь.

Тот, в семь румянцев розовевший спектр,

в гробу стеклянном, мёртвый и прелестный.

Но я очнулась. Ритуал приветствий,

как опера, станцован был и спет.

5

Хозяйка дома, честно говоря,

меня бы не любила непременно,

но робость поступить несовременно

чуть-чуть мешала ей, что было зря.

– Как поживаете? (О блеск грозы,

смирённый в слабом горлышке гордячки!)

– Благодарю, – сказала я, – в горячке

я провалялась, как свинья в грязи.

(Со мной творилось что-то в этот раз.

Ведь я хотела, поклонившись слабо,

сказать:

– Живу хоть суетно, но славно,

тем более что снова вижу вас.)

Она произнесла:

– Я вас браню.

Помилуйте, такая одаренность!

Сквозь дождь! И расстояний отдаленность! —

Вскричали все:

– К огню ее, к огню!

– Когда-нибудь, во времени другом,

на площади, средь музыки и брани,

мы свидимся опять при барабане,

вскричите вы:

«В огонь ее, в огонь!»

За всё! За Дождь! За после! За тогда!

За чернокнижье двух зрачков чернейших,

за звуки с губ, как косточки черешен,

летящие без всякого труда!

Привет тебе! Нацель в меня прыжок.

Огонь, мой брат, мой пёс многоязыкий!

Лижи мне руки в нежности великой!

Ты – тоже Дождь! Как влажен твой ожог!

– Ваш несколько причудлив монолог, —

проговорил хозяин уязвленный. —

Но, впрочем, слава поросли зеленой!

Есть прелесть в поколенье молодом.

– Не слушайте меня! Ведь я в бреду! —

просила я. – Всё это Дождь наделал.

Да, это Дождь меня терзал, как демон.

Да, этот Дождь вовлек меня в беду.

И вдруг я увидала – там, в окне,

мой верный Дождь один стоял и плакал.

В моих глазах двумя слезами плавал

лишь след Дождя, оставшийся во мне.

6

Одна из гостий, протянув бокал,

туманная, как голубь над карнизом,

спросила с неприязнью и капризом:

– Скажите, правда, что ваш муж богат?

– Богат ли муж? Не знаю. Не вполне.

Но он богат. Ему легка работа.

Хотите знать один секрет? – Есть что-то

неизлечимо нищее во мне.

Его я научила колдовству —

во мне была такая откровенность, —

он разом обратит любую ценность

в круг на воде, в зверька или траву.

Я докажу вам! Дайте мне кольцо.

Спасем звезду из тесноты колечка! —

Она кольца мне не дала, конечно,

в недоуменье отстранив лицо.

– И, знаете, еще одна деталь —

меня влечет подохнуть под забором.

(Язык мой так и воспалялся вздором.

О, это Дождь твердил мне свой диктант.)

7

Всё, Дождь, тебе припомнится потом!

Другая гостья, голосом глубоким,

осведомилась:

– Одаренных Богом кто одаряет?

И каким путем?

Как погремушкой, мной гремел озноб:

– Приходит Бог, преласков и превесел,

немного старомоден, как профессор,

и милостью ваш осеняет лоб.

А далее – летите вверх иль вниз,

в кровь разбивая локти и коленки

о снег, о воздух, об углы Кваренги,

о простыни гостиниц и больниц.

Василия Блаженного, в зубцах,

тот острый купол помните? Представьте! —

всей кожей об него!

– Да вы присядьте! —

она меня одернула в сердцах.

8

Тем временем, для радости гостей,

творилось что-то новое, родное:

в гостиную впускали кружевное,

серебряное облако детей.

Хозяюшка, прости меня, я зла!

Я всё лгала, я поступала дурно!

В тебе, как на губах у стеклодува,

явился выдох чистого стекла.

Душой твоей насыщенный сосуд,

дитя твое, отлитое так нежно!

Как точен контур, обводящий нечто!

О том не знала я, не обессудь.

Хозяюшка, звериный гений твой

в отчаянье вседенном и всенощном

над детищем твоим, о, над сыночком

великой поникает головой.

Дождь мои губы звал к ее руке.

Я плакала:

– Прости меня! Прости же!

Глаза твои премудры и пречисты!

9

Тут хор детей возник невдалеке:

– Ах, так

--">