Марк Твен - Выдержал, или Попривык и вынес

красивая пара лошадей, которая была ему подарена товариществомъ, а жалованья получалъ двѣнадцать тысячъ долларовъ въ годъ. Управляющій другой богатѣйшей руды жилъ широко, онъ получалъ жалованья двадцать восемь тысячъ долларовъ въ годъ, а впослѣдствіи, во время судебнаго процесса, онъ заявилъ, что долженъ былъ получать еще и по одному проценту съ громаднаго дохода слитковъ.

Денегъ было у всѣхъ много. Забота была, не какъ ихъ добыть, а какъ ихъ истратить, какъ промотать, какъ отдѣлаться отъ нихъ, какъ прожить, и такъ, какъ разъ во время принесъ телеграфъ извѣстіе, что устраивалась большая санитарная коммиссія Соединенныхъ Штатовъ и что она нуждалась въ средствахъ, чтобы оказать помощь раненымъ морякамъ и солдатамъ Штатовъ, томящихся въ восточныхъ госпиталяхъ. Тотчасъ же за этимъ извѣстіемъ пришло другое, что Санъ-Франциско замѣчательно быстро отнесся сочувственно къ этому воззванію. Виргинія встрепенулась, всѣ въ одинъ голосъ рѣшили не отставать. Наскоро устроили санитарный комитетъ, и предсѣдатель собранія, вставъ на пустую телѣжку на улицѣ С., старался объяснить шумящей толпѣ, что члены комитета дѣятельно работаютъ, выбиваются изъ силъ, чтобы скорѣе все устроить, онъ просилъ городъ подождать немного и черезъ часъ будетъ и контора, будутъ книги, и тогда коммиссія въ состояніи будетъ принимать пожертвованія. Голосъ его, однако, не былъ услышанъ и рѣчь его пропала даромъ. Толпа шумѣла и требовала, чтобы немедленно принимали отъ нихъ деньги и что ждать она не желаетъ. Какъ предсѣдатель ни просилъ, ни умолялъ, народъ и слышать не хотѣлъ, тѣсня другъ друга подходилъ къ телѣжкѣ и грудой всыпалъ въ нее золотую монету, спѣша идти за новыми деньгами. Издалека поднятыя руки съ деньгами ясно доказывали нетерпѣливое желаніе скорѣе добраться до телѣжки и туда же положить свою лепту. Торговцы, индѣйцы и тѣ заразились общимъ настроеніемъ и швыряли свои доллары въ телѣжку, не спрашивая и не зная причину возбужденія. Женщины, изящно одѣтыя, входили въ толпу и съ трудомъ пробирались къ телѣжкѣ, онѣ то исчезали, то снова появлялись и, совершенно уже утомленныя, добирались до цѣли.

Никогда въ городѣ не было столько шуму и такой необузданной толпы; когда, наконецъ, остылъ и улегся первый пылъ, толпа стала расходиться и положительно можно сказать, что всѣ ушли домой съ пустыми карманами.

Послѣ всего этого коммиссіи, наконецъ, удалось установить порядокъ и еще нѣсколько недѣль подъ-рядъ она собирала пожертвованія, которыя лились рѣкой. Частныя лица и разныя учрежденія добровольно накладывали на себя еженедѣльные, опредѣленные взносы, которые шли въ санитарный фондъ.

Подобное явленіе повторилось у насъ еще однажды съ «санитарнымъ мѣшкомъ съ мукою». Исторія этого мѣшка весьма интересная и совсѣмъ исключительная. Прежній товарищъ мой, по школѣ, нѣкоторый Реулъ Гридлей, жилъ въ то время въ маленькомъ городкѣ Аустинѣ и былъ кандидатомъ со стороны демократовъ на должность мэра.

Уговоръ между нимъ и кандидатомъ республики составился слѣдующій: тотъ, кто будетъ забаллотированъ, долженъ принять публично въ подарокъ мѣшокъ съ пятьюдесятью фунтами муки отъ выбраннаго на должность и снести мѣшокъ домой на своихъ плечахъ. Гридлей былъ забаллотированъ. Новый мэръ поднесъ ему мѣшокъ и Гридлей долженъ былъ, взваливъ его на плечи, нести его около двухъ миль, отъ нижняго до верхняго Аустина, сопутствуемый народомъ и хоромъ музыкантовъ. Пришедъ на мѣсто, онъ, обращаясь къ публикѣ, сказалъ, что мука ему ни на что не нужна, и просилъ совѣта, что ему съ нею сдѣлать. Кто-то сказалъ:

— Продайте ее тому, кто дастъ дороже, а деньги отошлите въ санитарный фондъ.

Мысль эта была принята съ восторгомъ; Гридлей всталъ на деревянный ящикъ и аукціонъ начался. Цѣны поднимались все выше и выше, пока, наконецъ, мѣшокъ не достался мельнику за двѣсти пятьдесятъ долларовъ, на которые онъ тутъ же выдалъ чекъ. Когда его спросили, куда ему снести муку, онъ отвѣчалъ:

— Никуда, продавайте снова!

Толпа, радостно настроенная, ликовала. Гридлей снова всталъ на ящикъ и началъ продажу, которая кончилась не ранѣе захода солнца; когда толпа разошлась, оказалось, что мѣшокъ былъ проданъ и перепроданъ тремъ стамъ личностямъ и что за него заплачено было восемь тысячъ долларовъ золотомъ, а между тѣмъ, мѣшокъ все оставался въ рукахъ Гридлея.

Слухъ этого происшествія дошелъ до Виргиніи, немедленно послана была слѣдующая телеграмма:

--">