Марк Твен - Любопытное приключение

Боннет-Кэр, Шток-Пристань, Каролтон, Корабельная пристань, Пароходная пристань, Ново-Орлеанская, Чупитуласская улица, Эспланада, улица Добрых Детей, гостиница Ст-Чарльз, Тиволийский клуб, Раковинная дорога, озеро Поншартрен; особенно приятно мне было еще раз услышать о „P. Е. Ли“, о „Нашетце“, о „Затмении“, о „Генерале Кунтман“, о „Дункане Ф. Кеннер“ и др. старых знакомых пароходах. Это было почти то же, что вернуться туда опять: так живо воспроизводили эти имена образы предметов и местностей. Вот в коротких словах история маленького Уиклоу:

Когда вспыхнула война, они с отцом и больной теткой жили недалеко от Батон-Ружа, на большой, богатой плантации, пятьдесят лет кряду принадлежавшей их семейству. Отец принадлежал к партии союзников. Несмотря на всевозможные способы преследования, он не отступал от своих убеждений. Наконец, однажды ночью замаскированные люди подожгли их дом и семейству пришлось бежать, чтобы спасти жизнь. Они бродили с места на место и узнали, что такое нужда, голод и горе. Больная тетка, наконец, нашла покой, горе и опасности убили ее; она умерла в открытом поле, как бродяга, дождь хлестал ей прямо в лицо и гром гремел над головой. Скоро после этого отца схватили вооруженные люди и, несмотря на мольбы и просьбы сына, несчастную жертву задушили на его глазах. (В этом месте рассказа болезненный свет мелькнул в глазах юноши и он проговорил, как бы про себя: „Если меня не примут, я все равно найду средство, я найду средство!“). Как только отец был признан мертвым, сыну объявили, что если через двадцать четыре часа он не будет вне этой области, то ему придется плохо. Эту ночь он скрывался на берегу реки, на пристани какой-то плантации. Там остановился „Дункан Ф. Кеннер“. Он побежал к нему и забрался в ялик, прикрепленный к корме. Перед рассветом пароход пристал к Шток-Пристани и он сошел на берег. Он прошел пешком три мили, отделявшие это место от дома одного его дяди, в улице Добрых Детей, в Новом Орлеане, и тогда его мытарства на время прекратились. Но этот дядя тоже был из союзников и скоро решил, что ему лучше оставить юг. И вот они с молодым Уиклоу покинули страну и сели на корабль, вовремя доставивший их в Нью-Йорк. Они остановились в Асторгаузе. Молодому Уиклоу некоторое время жилось хорошо; он бродил взад и вперед по Бродвею и рассматривал странные северные места. Но затем настала перемена и не к лучшему. Сначала дядя был весел, но вот он начал выказывать беспокойство и печаль; затем сделался брюзгливым и раздражительным, начал говорить о том, что деньги тратятся, а заработать их нет возможности, что „мало и на одного, а не то что на двух“. Раз утром он не пришел к завтраку. Мальчик справился в конторе, и там ему сказали, что он накануне вечером расплатился по счету и уехал в Бостон, как думает конторщик, хотя наверное не знает.

Мальчик остался одиноким и беззащитным. Он не знал, что ему делать, порешил, что лучше всего попробовать отыскать дядю. Он пошел на пароходную пристань, узнал там, что на бывшие у него в кармане деньги он до Бостона не доедет, а мог доехать только до Нового Лондона. Он взял билет до этого порта, решив положиться на Провидение, Которое пошлет ему возможность добраться дальше. Теперь он целые дни и ночи бродит по Новому Лондону, где его, время от времени, Христа рада, наделяют то пощечиной, то щипком. Наконец, он сдался; мужество и надежда покинули его. Если бы можно было бы поступить в рекруты, он был бы страшно благодарен. Если он не может быть солдатом, то нельзя ли его принять барабанщиком. Ах, он готов так тяжело работать, только бы угодить, и был бы так благодарен!

Прекрасно, вот вам история юного Уиклоу, совершенно в таком виде, как он рассказал мне ее, за исключением подробностей. Я сказал:

— Дитя мое, ты теперь среди друзей; не беспокойся больше об этом. — Как сверкнули его глаза! — Я позвал сержанта Рэйбурна, — он из Гарфорда, живет теперь в Гарфорде, может быть, вы знаете его? — и сказал: „Рэйбурн, поместите этого мальчика с музыкантами. Я принимаю его в качестве барабанщика и желаю, чтобы вы смотрели за ним и заботились, чтобы с ним хорошо обращались“.

Этим кончились сношение коменданта крепости с барабанщиком, но юный сирота продолжал лежать у меня на сердце.

Я следил за ним издали, надеясь, что он повеселеет и перестанет грустить. Но нет, дни проходили за днями и не приносили с собой никакой перемены. Он ни с кем не сходился, всегда был рассеян, всегда задумчив; --">