Иван Сергеевич Аксаков - Письма И. С. Аксакова к А. Д. Блудовой

высокий подвиг предлежит России, что он требует и от нас соответственного очищения в духе. Впрочем, Вы, верно, не желаете, чтобы я распространялся об этом предмете. И не буду. А жаль, что и теперь, несмотря на весь огромный смысл переживаемой нами минуты, честным людям зажимают рты. Помоги Бог России!

Благодарю Вас от всей души за все Ваши хлопоты, передайте мой дружеский поклон Шеншину и попросите его, как скоро он поедет через Харьков или Полтаву, справиться обо мне на почте: там знают – в городе ли я и где именно, на какой квартире. Он уже проезжал однажды через Харьков, но архиерей не знал моего адреса и потому Шеншин, спросивший обо мне архиерея, не мог найти меня.

Будьте здоровы, графиня.

Преданн<ый> Вам Ив. Аксаков

4

21 окт<ября> 1858 Москва

Благодарю Вас за скорый ответ, добрая Антонина Дмитриевна. Спешу объясниться перед Вами, что моя просьба к Ковалевскому^[13] вовсе не есть желание как-нибудь, без надобности, придать важность, блеск и треск нашему литературному делу. Я вполне готов следовать совету Вашего батюшки – не беспокоить такими просьбами государя, но дело в том, что это существенная необходимость, и граф, получая по своему положению все без затруднения, даже не подозревает тех трудностей, которые существуют для нас, бедных смертных, в выписке книг и газет. Почтампт всякий год публикует, какие чрез посредство его, могут быть выписываемы иностранные журналы и газеты. В этом списке нет ни одного славянского издания (даже польского), ни греческих, ни многих, многих газет. Ну как их получать? Мы и получаем кое-какие чрез М. Ф. Раевского^[14], с оказией, но все это приходит несвоевременно, да и оказии, при теперешних наших отношениях к Австрии, стали все реже и реже. А выписывать чрез русский почтампт, повторяю, нельзя потому, что они не находятся в его списке, а в списках не находятся потому, что при почтовой цензуре не полагается цензоров для этих языков и наречий. Вы всего этого не знаете. Выписать книгу! Через почту, т. е. от книгопродавца, чтоб он прислал по почте, – и дорого, и долго, если книга новая. Но с книгами все еще легче, нежели с периодическими изданиями. Самый дешевый способ – это почтовая пересылка, ибо во всех странах мира цена за пересылку газет и журналов, назначается в пятьдесят раз^[15] менее чем за обыкновенную пересылку. Например, есть и у нас в России, вы платите почтовой газетной экспедиции 1 р. 50 к. сер<ебром> в год за пересылку еженедельного журнала, какая бы толщина ни была, а за одни письма в один лот пришлось бы платить за 52 раза – 5 р. 20 коп. А таможня, а цензура! Вот почему, желая установить удобные и правильные сношения с славянами, я подал такую просьбу Ковалевскому. Ох уж эти мне «некоторые обстоятельства», заставляющие повременить!

Впрочем, если Вы знаете способ верный и надежный для правильного, своевременного, скорого получения славянских и новогреческих газет и журналов, сообщите его мне, прошу Вас. Мне тогда не нужно будет никакого «изъятия из правил», к которому прибегаю потому, что другого способа на ведаю.

Будущий IV номер «Беседы» весь направлен против Австрии. Обратите внимание на две статьи: в изящной словесности «воспоминания офицера о 1849 годе»^[16] и на статью в обозрении «Западные славяне» и на мои примечания под ними.

Читали ли Вы мое объявление о «Парусе»^[17] и что Вы про него скажете? К несчастью, «Парус» при первом своем появлении, вступил в борьбу. Вот какая у меня вышла история с вывеской!

Я нанял для себя, для конторы и для помощника своего нижний этаж дома княгини Голицыной, на Никитской. В бельэтаже живет князь Львов с княгиней, родной сестрой В. А. Долгорукова^[18]. Я повесил было над своими окнами, аршина два или более ниже окон князя Львова, вывеску «Контора журналов „Р<усская> беседа“», «Сельское благоустройство» и газеты «Парус», но княгиня Львова чуть не упала в обморок от мысли, что на доме, где она живет, будет вывеска, она сочла это оскорблением своему аристократическому достоинству и бросилась искать покровительства у князя Крапоткина^[19] (обер-полицм<ейстера>) и к удивлению нашла в нем покровителя и, кажется, человека, разделяющего ее образ мыслей. Напрасно ей многие говорили, что она такой же жилец, как и я, что если ей вывеска не нравится, то она купи себе дом и живи в нем, или^[20] нанимай уже оба этажа; что вывеска это – не питейного дома, а --">