Владимир Алексеевич Гиляровский , Таша Тимофеева - Московские квесты. Истории с современными комментариями

тридцатипудовую чугунную бабу, спустили вниз на блоке – и запели. Народ валил толпами послушать.

Эй, дубинушка, ухнем,

Эй, зеленая, подернем!..

Поднимается артелью рабочих чугунная бабища и бьет по свае. Чем больше собирается народу, тем оживленнее рабочие: они, как и актеры, любят петь и играть при хорошем сборе.

Запевала оживляется, – что видит, о том и поет. Вот он усмотрел толстую барыню-щеголиху и высоким фальцетом, отчеканивая слова, выводит:

У барыни платье длинно,

Из-под платья…

А уж дальше такое хватит, что барыня под улюлюканье и гоготанье рада сквозь землю провалиться. А запевала уже увидал франта в цилиндре:

Франт, рубаха – белый цвет,

А порткам, знать, смены нет.

И ржет публика, и все прибывает толпа. Артель утомилась, а хозяин требует:

– Старайся, робя, наддай еще!

Встряхивается запевала и понаддает:

На дворе собака брешет,

А хозяин пузо чешет.

Толпа хохочет…

– Айда, робя, обедать.

«Дубинушку» пели, заколачивая сваи как раз на том месте, где теперь в недрах незримо проходит метро. В городской думе не раз поговаривали о метро, но как-то неуверенно. Сами «отцы города» чувствовали, что при воровстве, взяточничестве такую панаму разведут, что никаких богатств не хватит…

– Только разворуют, толку не будет. – А какой-то поп говорил в проповеди:

– За грехи нас ведут в преисподнюю земли. «Грешники» поверили и испугались. Да кроме того, с одной «Дубинушкой» вместо современной техники далеко уехать было тоже мудрено.

Одно точно, Театральная площадь и ее окрестности – до сих пор одно из самых вдохновляющий мест. Если раньше там рабочие распевали вдохновляющие частушки – то сейчас на Кузнецком мосту каждый вечер можно послушать уличных музыкантов разной степени профессионализма. Как там было у Гиляровского? Запевала оживляется, – что видит, о том и поет.

Квест

Включите в наушники «Эх, дубинушка, ухнем!» (подойдет как классическое народное исполнение, так и Song of Volga Boatmen Глена Миллера – для любителей эпохи джаза) и вдохновитесь атмосферой любви к театру. Напишите первую строчку своей пьесы о Москве и опубликуйте ее в соцсетях.

Хитровка

Хитровка – место гнилое и опасное, темное пятно на репутации города. Еще несколько десятков лет назад уютные переулки в окрестностях метро Китай-Город были неосвещенными и страшными. Каждый из домов этих улочек был ночлежкой или притоном, в которых, нарушая все санитарные нормы, размещали на нарах на ночлег пьянчужек и антисоциальных личностей.

Хитров рынок почему-то в моем воображении рисовался Лондоном, которого я никогда не видел.

Лондон мне всегда представлялся самым туманным местом в Европе, а Хитров рынок, несомненно, самым туманным местом в Москве.

Большая площадь в центре столицы, близ реки Яузы, окруженная облупленными каменными домами, лежит в низине, в которую спускаются, как ручьи в болото, несколько переулков. Она всегда курится. Особенно к вечеру. А чуть-чуть туманно или после дождя поглядишь сверху, с высоты переулка – жуть берет свежего человека: облако село! Спускаешься по переулку в шевелящуюся гнилую яму.

В тумане двигаются толпы оборванцев, мелькают около туманных, как в бане, огоньков. Это торговки съестными припасами сидят рядами на огромных чугунах или корчагах с «тушенкой», жареной протухлой колбасой, кипящей в железных ящиках над жаровнями, с бульонкой, которую больше называют «собачья радость»…

Хитровские «гурманы» любят лакомиться объедками. «А ведь это был рябчик!» – смакует какой-то «бывший». А кто попроще – ест тушеную картошку с прогорклым салом, щековину, горло, легкое и завернутую рулетом коровью требуху с непромытой зеленью содержимого желудка – рубец, который здесь зовется «рябчик».

А кругом пар вырывается клубами из отворяемых поминутно дверей лавок и трактиров и сливается в общий туман, конечно, более свежий и ясный, чем внутри трактиров и ночлежных домов, дезинфицируемых только махорочным дымом, слегка уничтожающим запах прелых портянок, человеческих испарений и перегорелой водки.

Двух– и трехэтажные дома вокруг площади все полны такими ночлежками, в которых ночевало и ютилось до десяти тысяч человек. Эти дома приносили огромный барыш домовладельцам. Каждый ночлежник платил пятак за ночь, а «номера» ходили по двугривенному. Под нижними нарами, поднятыми на аршин от пола, были логовища на --">