Кальман Миксат , Иштван Фекете , Геза Гардони , Миклош Ронасеги , Магда Сабо , Андраш Шимонфи , Тибор Череш , Ева Яниковская , Жигмонд Мориц , Карой Сакони , Марта Гергей , Иштван Тёмёркень , Дежё Костолани , Дьёрдь Молдова , Жужа Тури , Иштван Берталан , Лайош Барат , Эндре Фейеш , Лоранд Тоот , Йожи Енё Тершанский - История одного дня. Повести и рассказы венгерских писателей

Перец не имел большого влияния на тетушку Добош, и студенты по-прежнему получали обильные завтраки, а одновременно и укоры. Потому что сердце-то у хозяюшки было доброе, зато языком она перемывала косточки всякому, кто только ей на глаза попадался. Люди, мало знавшие Добошиху, могли бы подумать: не человек, а дракон.

С самого раннего утра начинался в доме Добошихи страшный тарарам: первым делом доставалось ее мужу, с которым хозяйка обращалась на редкость плохо, часто била его и не раз вышвыривала за дверь. Один раз от сильного толчка хозяин даже упал у порога, но, привыкнув сносить все унижения, поднялся, с удивительнейшим спокойствием, отряхнул с платья пыль и укрылся в лавке, недовольно ворча себе под нос:

— Ну погоди ж ты, баба! В конце концов я или ты — дому голова?! Счастье твое, что ты сейчас сюда не выскочила, я бы тебе показал!..

Старый Добош поступил в данном случае подобно Сципиону, который, рассказывают, едва вступил на африканский берег, так споткнулся и упал, однако не растерялся и гордо воскликнул: — Земля Африки, я крепко держу тебя в своих руках!

Покончив с мужем, хозяйка принималась за слуг: била их или по крайней мере доводила до слез. Затем она сердито, пинком отворяла двери студенческих каморок и оглушительно орала:

— Детки! Хватит дрыхнуть!

Сердце у тетушки Добош было доброе, но она ни за что не хотела отступаться от своих правил. Ныне хозяйки пансионов в Дебрецене ту же самую мысль выражают иначе: «Пожалуйте, мол, к завтраку!» Вежливое-то слово с тех пор подешевело, зато мясо — вздорожало.

Но если первая половина дня тетушки Добош проходила в том, что она норовила всех огорчить, то во вторую половину она старалась всех утешить. Так у нее и набиралось дел на целый день, — словом, скучать было некогда. Сытным куском унимала она слезы служанок, школяров ласково трепала по голове, а тех из них, кто хорошо себя вел, даже называла ласкательными именами. У семинаристов послабее она спрашивала уроки, ибо знала латынь не хуже иного профессора, а тех, кому учение давалось с трудом, умела утешить добрым словом: «Не кручинься, сынок. Ведь у меня и старший твой братец квартировал. Такой же балбес, как ты, был, а вишь, королевским судьей теперь стал в Трансильвании».

Впрочем, незачем мне описывать всех постояльцев тетушки Добош — да и много ли интересного можно порассказать о барчуках, платных квартирантах? Ну что у них за жизнь?! В большинстве своем это были сынки богатых, влиятельных господ (ведь попасть тогда на квартиру к тетушке Добош было куда труднее, чем ныне референтом к министру), — значит, со временем и они станут богатыми, влиятельными господами, и по крайней мере сами они будут считать, что в их судьбе нет ничего необычного!

Поэтому расскажу-ка я вам лучше об участи двух бесплатных нахлебников тетушки Добош.

Глава II. Где взяла тетушка Добош двух нищих студентов

Кстати, вы ведь даже не знаете, кто они, а именно об этом-то мне и следовало рассказать вам в первую голову.

Было у тетушки когда-то двое сыновей: одного из них звали Пиштой, а другого — младшенького — Лаци. Только полюбились они боженьке, и взял он их обоих — одного за другим — к себе на небо. А ведь тетушка Добош и сама сильно любила своих сыновей, и, как стали второго сынка в гробу со двора выносить, слегла добрая женщина, и, не окажись поблизости фельдшера, ученого господина Габора Шопрониуса, отправилась бы и она следом за своими бедными детками.

Но и оправившись от болезни, тетушка Добош очень горевала по сыновьям. Взглянет, бывало, на великое множество чужих ей школяров-постояльцев, покатятся из пепельно-серых очей ее слезы.

«Боже, боже, нет среди них моих-то собственных!»

И сколько народу ни жило в тетушкином доме, все равно он казался ей пустынным; хотя к прежним семерым она с тех пор еще новых троих семинаристов взяла в квартиранты, — двор был тихий, будто вымерший, и от этой невыносимой тишины сердце тетушки Добош сжималось: всегда и везде недоставало ей тех двух.

Ах, как хороша была пора, когда на дворе звучали имена Пишты да Лаци!

И вот однажды пришла хозяюшке в голову добрая мысль: отчего бы ей не пустить на квартиру двух школяров победнее и не брать с них ничего за пансион. А там капельку воображения — и станут они нам казаться как бы собственными сыновьями. «Ведь вся беда в плате! — говорила она мужу. — --">