Амброз Бирс - Бой в "Ущелье Коултера"

напряженный интерес к окружающему. Его серые глаза, бросавшие от времени до времени острый взгляд по сторонам и шнырявшие кругом, как лучи прожектора, были большей частью обращены вверх — к точке небесного свода над ущельем; впрочем, это продолжалось только до тех пор, пока он не поднялся на вершину; тут уже нечего было смотреть вверх. Поравнявшись с дивизионным и бригадным командирами, он механически отдал честь и хотел было проехать мимо, но движимый каким-то внезапным побуждением полковник сделал ему знак остановиться.

— Капитан Коултер, — сказал он, — на той вершине у неприятеля поставлено двенадцать пушек. Если я правильно понял генерала, он предлагает вам поставить здесь одну пушку и обстрелять их.

Наступило тягостное молчание; генерал тупо смотрел, как вдали какой-то полк медленно взбирался в гору, пробираясь сквозь густой кустарник; разбившись на куски, полк напоминал разорванное, волочащееся по земле облако голубого дыма. Коултер, казалось, не видел генерала. Вдруг капитан заговорил, медленно и с видимым усилием:

— Вы сказали на той вершине, напротив, сэр? Пушки поставлены, значит, близко от дома?

— А, вы проезжали по этой дороге? Да, около самого дома.

— И это… необходимо… обстрелять их? Категорический приказ?

Он заметно побледнел и говорил хриплым голосом. Полковник был удивлен, ошеломлен. Он украдкой взглянул на генерала. Правильное неподвижное лицо генерала ничего не выражало и казалось отлитым из бронзы. Минуту спустя генерал уехал, сопровождаемый своим штабом и свитой. Первым побуждением уничтоженного и негодующего полковника было арестовать капитана Коултера, но последний шепотом сказал несколько слов своему горнисту, отдал честь полковнику и поехал прямой дорогой к ущелью; скоро его силуэт обрисовался на самой высшей точке дороги; на коне, с полевым биноклем у глаз, он был четок и недвижен на фоне неба, как конная статуя. Горнист помчался вниз по дороге, в противоположном направлении, и скрылся за деревьями. Скоро звук его трубы раздался в кедровой чаще, и через невероятно короткий промежуток времени пушка вместе с зарядным ящиком, запряженные каждые шестью лошадьми и в сопровождении полного комплекта прислуги, выехали, грохоча и подпрыгивая, на склон горы; люди подхватили пушку, окруженную облаком пыли, бесформенную в своем чехле, и покатили ее на руках к роковому месту на гребне, среди трупов павших лошадей.

Взмах руки капитана, несколько странных и быстрых движений прислуги, и прежде, может быть, чем пехота, расположившаяся вдоль дороги, перестала слышать грохот ее колес, большое белое облако покатилось вниз по холму, и, при оглушительном звуке отдачи, бой в «ущелье Коултера» начался.

Мы не намерены передавать все подробности и весь ход этого страшного поединка — поединка, различные моменты которого отличались только степенью отчаяния. Почти в тот же самый момент, когда пушка Коултера бросила свой облачный вызов, двенадцать ответных клубов дыма взметнулись кверху из-за деревьев, окружавших дом плантатора, и гул, в двенадцать раз более сильный, загремел в ответ, как расколотое эхо. Начиная с этого момента и вплоть до конца федеральные канониры вели свой безнадежный бой среди раскаленного металла, летевшего быстрее молнии, несшего своим прикосновением смерть.

Не желая смотреть на людей, которым он не мог помочь, и быть немым свидетелем бойни, которую он не мог прекратить, полковник взобрался на вершину, на четверть мили левее; само ущелье было оттуда не видно, а клубы черно-красного дыма, вылетавшие из него, придавали ему сходство с кратером огнедышащего вулкана. В полевой бинокль полковник видел и неприятельские пушки и, поскольку это было возможно, следил за результатами стрельбы Коултера… если только сам Коултер был еще жив и если это еще он руководил стрельбой. Полковник увидел, что федеральные артиллеристы, не обращая внимания на те пушки, местоположение которых выдавали только выбрасываемые ими клубы дыма, сосредоточили все свое внимание на

одной пушке, стоявшей на открытом месте — на лужайке против дома плантатора. Над этим дерзким орудием и вокруг него то и дело разрывались гранаты с небольшими промежутками в несколько секунд. Некоторые снаряды попали в дом, о чем можно было судить по тонкой струе дыма, поднимавшейся над разбитой крышей. Фигуры распростертых на земле убитых людей и лошадей были отчетливо видны.

— Если наши --">