Александр Дюма - Путевые впечатления. Год во Флоренции

Архитектору пообещали премию в тысячу экю, если фонтан забьет до конца года. У архитектора потекли слюнки, и он дал приказ начать копать, поскольку ему пришла в голову та же мысль, что и вам — вырыть артезианский колодец. На глубине пяти футов он наткнулся на гранит. Так как ошибаться архитекторам не свойственно, он заявил, что это какой-то беглый каторжник бросил в трубу свое ядро и теперь придется изыскать другое средство добыть воду.

А между тем, чтобы заставить именитых жителей Ружье набраться терпения, архитектор насадил у бассейна превосходную аллею платановых деревьев, очень любящих влагу и с наслаждением впитывающих ее своими корнями. Платаны принялись, но дали понять, что на них не распустится ни один листик, пока они не получат воды; чтобы приободрить их, мэр, его жена и три дочери каждый вечер прогуливались в тени этих тоненьких стволов.

Но при всем при том жители Ружье, позавтракав, пообедав, пополдничав и поужинав, вынуждены были, чтобы попить воды, отправляться к обильному источнику, находившемуся в трех льё к югу от их дома, а это обидно, если ты заплатил двадцать пять тысяч франков за то, чтобы она была у тебя в деревне.

Архитектор попросил еще пять тысяч франков, но кошелек мэрии был пуст, как бассейн его фонтана.

Грянула Июльская революция; обитатели Ружье снова обрели надежду получить воду, однако ничего такого не произошло. Тогда мэр, человек образованный, вспомнил, как поступали в подобных случаях древние римляне: они отыскивали воду там, где она была, и проводили ее туда, куда им было нужно, — тому свидетельством Гарский мост. Итак, надо было всего-навсего найти источник, чуть менее отдаленный, чем тот, которым пользовались жители Ружье; начались поиски.

Не прошло и года, как удалось найти источник всего в полутора льё от Ружье — это наполовину укорачивало путь к воде.

Жители Ружье стали совещаться: не лучше ли перенести деревню, фонтан и платаны к источнику, чем вести к деревне воду из источника. К несчастью, из окон мэра открывался прекрасный вид, и мэру не хотелось этого лишаться, а потому он решил, что источник должен прийти к нему.

Пришлось снова прибегнуть к помощи архитектора, отношения с которым стали прохладными. Он потребовал двадцать тысяч франков, чтобы выкопать канал.

Жители Ружье не располагали и двадцатой долей этой суммы. И тогда, доведенные до крайности, они вспомнили о существовании Палаты депутатов. Мэр, побывавший однажды в Париже, уверял, будто всякий раз, когда на трибуну поднимается оратор, ему подают стакан подслащенной воды. Он рассудил, что люди, живущие среди такого изобилия, не дадут своим соотечественникам умереть от жажды. Именитые жители Ружье направили прошение в Палату депутатов. На их несчастье, прошение пришло туда в разгар июньских беспорядков; пришлось выждать, пока спокойствие будет восстановлено.

И все же жить в деревне стало немного легче. Как мы уже говорили, вода приблизилась к ней на полтора льё, это было уже кое-что; и в Ружье терпеливо сносили бы свою жажду, если бы не насмешки жителей Нанса.

Однако, — прервал себя Мери, пользуясь тем же приемом, что и Ариосто, — все это уводит нас далеко от Кюжа.

— Друг мой, — ответил я Мери, — я путешествую, чтобы пополнить свои познания, а стало быть, экскурсии — это по моей части. Мы вернемся в Кюж через Нанс. Но что такое Нанс?

— Нанс, дорогой мой, это селение, которое гордится своими водоемами и своими деревьями. В Нансе фонтаны струят воду источников, а платаны растут сами по себе. Жажду Нанса утоляют водопады Жиньес, брызжущие под сенью осин, сикомор, белых и каменных дубов. Нанс пребывает в братском союзе с длинным горным хребтом, который, словно естественный акведук, несет воды Сен-Ка-сьена в узкие и глубокие долины Жеменос. Господь щедро оделил Нанс водой и тенистой прохладой, а всю пыль вытряхнул на Ружье. Будем чтить тайны Провидения.

Ну так вот, всякий раз, когда какой-нибудь возчик из Нанса оказывался в Ружье, он разнуздывал своего мула и подводил его к каменному бассейну фонтана, предлагая животному напиться несуществующей воды, ожидаемой с тысяча восемьсот десятого года. Мул вытягивал шею, раздувал ноздри, нюхая раскаленный камень — в Ружье солнце палит, как в Африке, — и бросал на хозяина косой взгляд, словно укоряя его за жестокую шутку. От этого взгляда человек из Нанса хохотал до слез, а жители Ружье скрежетали зубами. И потому, для того чтобы --">