Анри де Ренье - Маркиз д'Амеркер. Рассказы

спрятанные в запутанной раковине лабиринта; журчащие воды украшали молчание этого уединения, но одни только статуи улыбнулись прекрасной посетительнице.

Фронтон дома упирался на порфировые колонны.

Мадам де Серанс вступила в прохладные сени. Комнаты открылись одна за другой для молчаливой ее прогулки. Между ними были и простые, и другие– пышные, маленькие и большие, созданные для любви, для сна или грезы, для радостных раздумий и для склоненной грусти.

Мадам де Серанс провела весь день в великолепном доме. Сзади крыльцо спускается в палисадник. Здесь – только одна дорожка вокруг зеленого газона, на котором дремлет квадратный водоем. В нем отражаются два маленьких сфинкса из обожженной глины. По углам большие завитые сосуды из хрусталя придают вьющимся розам, цветущим в них, сходство со странными водяными цветами, вырастающими из прозрачных чащ. Вечер наступает здесь упоительно; вечер наступил.

В высокой столовой был сервирован ужин из отборных мяс, сладостей и фруктов. Оттуда, оставив на персике оттиск своих улыбающихся зубов, мадам де Серанс должна была подняться в спальню. Все зеркала увидели ее, и одно из них отразило ее обнаженной и сохранило навсегда в своем хрустале невидимый образ той, которая поставила на карту и проиграла мне свою тень.

В те времена я был игроком и счастливым игроком. Согласно старому суеверию, я замыкал мое золото в кошельке из кожи летучей мыши. Я не столько верил в действительную силу этой странной приметы, сколько был пленен ее необычайностью. Мне нравилось дополнять мой характер некоторыми причудливыми черточками для того, чтобы сделать его интересным как для других, так и для себя самого.

И вот каждый вечер я оказывался в игорном доме или в ином месте, где играли. И тайная, и открытая игра были одинаково в ходу; картежные притоны были переполнены, потому что увлечение костями и картами, доходившее до неистовства, привлекало к зеленым столам самое блестящее общество. Волосатые пальцы мужчин судорожно сжимались на столах рядом с нежно-сверкающими руками женщин. Ожидание вызывало трепет на очаровательных устах и слюну на ртах отвратительных; проигрыш выражался и грациозными гримасками и нахмуренными губами. Золото звенело, и в промежутках молчания слышны были стук бросаемых костей и полет карт, беглый и вещий.

Золото выигрышей просачивалось в соседние жизни, где проигрыш точил трещины. Возникали продажности, внезапные и угрюмые, одни нежданные, другие подстерегаемые. Рушились подточенные И треснувшие души и рассыпались в прах. Золото переходило из рук в руки для утоления желаний. Создавался рынок, аукцион и торг. Каждый искал, что ему продать или кого купить. Некоторые имели прибыль на посредничестве, многие спекулировали на нужде, все плутовали на качестве. Каждая страсть могла удовлетвориться, только бы случай ей благоприятствовал.

Нарумяненные и томные юноши, мужественные и наступательные женщины торговали своими извращенными ласками. Скачки богатства, его суетность и неожиданность придавали каждой прихоти торопливую поспешность. Самые счастливые утомлялись счастьем, благодаря однообразию его длительности. Фантазии ожесточились; возникли – чудовищные. Из-за какого-то нелепого соревнования старались превзойти один другого в распутствах, и удовольствие, от них получаемое, было меньше, чем тщеславие их совершить. Это была эпоха крайнего разгула и порочной изобретательности; я тоже участвовал во всем, и примеры, которые я делал, остались славными. Если мы не встретили рассвета за свечами истаявшими во время игры, то заря заставала нас за вином и любовью. Тогда мы убеждались в обмане нашего двойного опьянения. Оно томило нас усталыми телами и распустившимися волосами, трупами призраков, которые нас обольстили. Мы расходились с тоскою.

Каждый вечер, каковы бы ни были приключения дня или труды ночи, приводил меня, вопреки себе самому, к игорным столам. Среди многочисленных игроков, сменявших один другого, поражала с самого моего приезда и в течение всего моего пребывания одна дама удивительной красоты. Она являла одновременно и упорство, и небрежность, садилась всегда на одно и то же место, вдыхая цветы букета, с которым не расставалась никогда.

Среди стольких игроков с переменной удачей лишь наше счастье оставалось неизменным, и это постоянство успеха указало нас друг другу. Около нас собирался круг, и маркиз д'Амеркер вызывал не --">