Райнер Мария Рильке - Пьер Дюмон

чудесно провели лето, – продолжала госпожа Дюмон почти смущенно.

Ее сын ничего не ответил.

– Мама, – не обернувшись к ней, промолвил он, – передай милой Жюли мои приветы, хорошо? – Он умолк и покраснел.

Мать улыбнулась.

– Об этом можешь не беспокоиться, мой Пьер.

Жюли была юная кузина, к которой маленький кавалер был неравнодушен. Он часто гулял у нее под окном, играл с нею в мяч, дарил ей цветы и носил – чего не знала даже госпожа Дюмон – фото кузины в левом нагрудном кармане мундира.

– Жюли тоже уедет из дома, – сказала мать, радуясь, что удалось завести разговор с сыном на эту тему. – Ее пошлют в английскую школу или в Sacre-coeur… – Вдова знала своего Пьера. Его утешало, что и той, которую он обожал, сужден подобный жребий, и в глубине души он упрекал себя за свое малодушие. С ребяческой живостью фантазии он уже готов был забыть о долгих месяцах учебы.

– Но когда я приеду домой на рождество, ведь Жюли вернется?!

– Конечно.

– И ты пригласишь ее к нам, дорогая мамочка, на рождество, правда?

– Она уже дала согласие и обещала мне, что загодя отпросится у своей матери.

– Чудесно! – ликовал мальчик, и глаза его сияли.

– Я красиво уберу тебе елку, и если ты будешь хорошо себя вести…

– Обещаешь… новый мундир?

– Кто знает, кто знает, – улыбалась госпожа Дюмон.

– Дорогая мамочка! – воскликнул юный герой и, не стесняясь, стал прямо на аллее осыпать госпожу Дюмон бурными поцелуями, – ты такая добрая!…

– Но только веди себя хорошо, Пьер, – сказала мать серьезно.

– И еще как! Буду учиться…

– С математикой, как ты знаешь, у тебя дела неважные.

– …Все будет отлично, вот увидишь!

– И не простужайся, скоро погода станет холоднее, всегда тепло одевайся… Ночью укрывайся одеялом как следует, чтобы не раскрыться!

– Не волнуйся, не волнуйся!

И Пьер снова начал вспоминать об отпуске. Ему приходили на ум такие шутки и забавы, что мать и сын смеялись от всего сердца. Вдруг он вздрогнул. С церковной башни хлынул гулкий колокольный звон.

– Пробило шесть, – сказал он и попытался улыбнуться.

– Пойдем к кондитеру.

– Да, там продают вкусные трубочки с кремом. В последний раз я их ел, когда мы ездили за город с Жюли…

Пьер сидел на тонконогом складном стульчике в сводчатой комнате кондитера и уписывал сладкое за обе щеки. Вообще-то он был уже сыт и иногда, проглотив кусок, должен был глубоко вздохнуть, но ведь он придет сюда не скоро, и вот он опять ел.

– Меня радует, что у тебя, малыш, хороший аппетит, – сказала госпожа Дюмон, прихлебывая кофе из чашечки.

Пьер все ел и ел.

Вдруг на башне пробили часы.

– Полседьмого, – пробормотал отпускник и вздохнул.

Его желудок был страшно переполнен. Теперь надо идти в казармы…

И они пошли. Был теплый августовский вечер, в деревьях аллеи шелестел приятный ветерок.

– Тебе не холодно, мама? – бездумно спросил малыш.

– Не беспокойся, дорогой.

– А что будет с Белли? Белли был маленький пинчер.

– Я наказала горничной ходить за ним, она дает ему вкусно поесть и водит гулять…

– Передай Белли привет от меня, пусть он ведет себя хорошо… – Он пытался шутить, но голос его прерывался.

– Ты ничего не забыл, Пьер? – Вдали уже возник серый, однообразный фасад казармы. – Твой сертификат?

– Не забыл, мама.

– Ты должен еще сегодня доложить о прибытии?

– Да, сразу же.

– А завтра ты уже опять учишься?

– Да!

– И ты напишешь мне?

– И ты тоже, мамочка, прошу тебя! Сразу же как вернешься.

– Конечно, милый.

– Я думаю, письмо идет дня два.

Мать не могла отвечать; у нее перехватило горло от волнения. Они стояли прямо перед подъездом.

– Благодарю тебя, мама, за чудесный день. – Бедному мальчику было плохо; видимо, он съел слишком много. Он чувствовал сильные боли в желудке, ноги дрожали.

– Ты бледен, – сказала госпожа Дюмон.

– Да нет. – Это была жалкая ложь. Он это знал.

Как кружилась голова! Он с трудом удержался на ногах.

– Мне и в самом деле… – Пробило семь! Они обнялись и заплакали.

– Дитя мое, – всхлипывала бедная женщина.

– Мама, через сто двадцать дней…

– Веди себя хорошо, будь здоров… – И дрожащей рукой она осенила малыша крестным знамением.

Но Пьер вырвался.

– Мама, мне надо бежать, а то меня накажут, – забормотал он. -…Пиши мне, мама, береги Жюли и Белли. – Последний поцелуй, и он исчез.

У ворот он еще раз оглянулся. Он увидел среди сумрачных деревьев маленькую --">