Эдмон Франсуа Валантен Абу - Нос некоего нотариуса

карточку, на которой видна крупная капля крови:

Айваз-Бей

Секретарь оттоманского посольства.

Улица Гренелль-Сен-Жермен, 100.

Послушаем что ворчит сквозь зубы красивый нотариус из улицы Вернель.

— Глупая история! Чорт же знал, что этот скот турок имеет на нее права!.. ну да, это он... И почему я не надел очков?.. Кажется, я хватил его кулаком по носу?.. Да, карточка запачкана, и мои перчатки также. И вот, вследствие неловкости, я навязал себе на шею турка; а я ведь на него не сержусь... В конце концов, я к ней равнодушен... Пусть она будет его! Нельзя же двум порядочным людям резаться из-за девицы Викторини Томпэн... Но этот проклятый кулак испортил все дело...

Вот что он ворчал сквозь зубы, сквозь тридцать два свои зуба, белее и острее, чем у волчонка. Он отпустил кучера домой, и пошел потихоньку пешком в Железнодорожный клуб. Там он встретил двух друзей и рассказал им про свое приключение. Старый маркиз де-Вилл-Морен, бывший капитан королевской гвардии, и молодой маклер Анри Стеймбур единогласно решили, что удар кулаком испортил все дело.

II. Охота за кошкой.

Некоторый турецкий мудрец сказал:

"Нет приятных кулаков; но самые неприятные те, что бьют по носу".

Тот же мыслитель основательно добавляет в следующей главе:

"Поколотить врага перед любимой им женщиной, значит дважды отколотит его. Ты оскорбляешь и тело, и душу".

Вот почему терпеливый Айваз-Бей ревел от гнева, провожая mlle Томпен и её мать на квартиру, которую он меблировал для них. Он простился с ними у дверей, вскочил в карету и приказал везти себя к своему товарищу и другу Ахмету. Кровь все еще шла у него из носу.

Ахмет спал под стражей верного негра; но хотя в книге и стоит: "не буди друга твоего, когда он спит", там же написано: "все же разбуди его, если есть опасность для него, или для тебя". И доброго Ахмета разбудили. То был длинный турка, тридцати пяти лет, худой и слабый, с длинными кривыми ногами. Впрочем, прекрасный человек и умный малый. В этих людях, чтоб там ни говорили, есть нечто хорошее. Увидев окровавленное лицо своего друга, он раньше всего приказал принести таз холодной воды, ибо писано: "не рассуждай, пока не омоешь крови своей: или мысли у тебя будут мутные и нечистые".

Айваз скорей отмылся, чем успокоился. Он с гневом рассказал о своем приключении. Негр, присутствовавший на совещании в качестве третьего лица, предложил, что он сейчас же возьмет кинжал, пойдет и убьет г. Л'Амбера. Ахмет-Бей поблагодарил его за доброе намерение и вытолкнул пинком из комнаты.

— Что же нам теперь делать? сказал он доброму Айвазу.

— Очень просто, — отвечал тот, — я завтра же утром отрублю ему нос. Закон возмездия начертан в Коране: "Око за оно, зуб за зуб, нос за нос!"

Ахмет возразил, что Коран без сомнения прекрасная книга, но немного устарела. Принципы чести изменились со времен Магомета. Притом, следуя букве закона, Айвазу следовало-бы хватит г. Л'Амбера кулаком.

— По какому праву ты ему отрежешь нос, если он не отрезал твоего?

Но до увещаний ли молодому человеку, которому раскроили нос в присутствии любовницы? Айваз жаждал крови, и Ахмет принужден был обещать ему, что кровь прольется.

— Ладно, — сказал он. — Мы в чужой стране представители нашей; мы не можем снести оскорбления, не доказав своей храбрости. Но как же ты станешь драться на дуэли с г. Л'Амбером по обычаю этой страны? Ты не умеешь драться на шпагах.

— А зачем мне шпага? Я хочу отрубить ему нос, и шпага тут вовсе не годится!..

— Если-б ты хотя порядочно стрелял из пистолета!

— Да ты с ума сошел! Что я стану делать с пистолетом, когда мне нужно отрубить нос нахалу? Я... Да, решено! ступай к нему, и устрой все на завтра: мы будем драться на саблях.

— Но, несчастный! что ты станешь делать с саблей? Я нисколько не сомневаюсь в твоей храбрости, но не оскорбляя тебя могу сказать, что ты вовсе не мастер биться на саблях.

— Что за важное дело! вставай, или и объяви ему, чтобы он завтра предоставил свой нос в мое распоряжение.

Мудрый Ахмет понял, что тут логика не поможет, и что все его рассуждения не приведут ни к чему. Что пользы проповедовать глухому, который держится за свое мнение также, как папа за светскую власть? Поэтому он оделся, взял с собою первого драгомана, Осман-Бея, который только что воротился из Императорского клуба, и приказал вести себя в собственный дом метра Л'Амбера. Час был вполне неудобный; но Айваз не хотел терять ни --">