Йозеф Рот - Поверитель мер и весов

постоянно копошащихся мыслей было прямо-таки жарко. В нем давно уже жила мысль, что на этом свете было бы лучше, если бы не было поверителя стандартов Айбеншюца.

— Айбеншюца не должно быть! — остановившись, сказал он.

— Но как? — спросил Ядловкер.

— Головка сахара! Ничего другого не остается, — сказал Каптурак, постоял и добавил: — Мы едем сегодня вечером, я зайду за тобой!

Прежде чем покинуть чердак, Каптурак сделал обеими руками движение, будто сверху вниз бьет кого-то головкой сахара. Лейбуш Ядловкер только утвердительно кивнул.

39

Вечером Каптурак с Ядловкером сели в сани и поехали в Швабы. Ядловкер, дабы его не узнали, закутался в овечью шубу с высоко поднятым воротником.

Было уже поздно и темно, когда они через открытые ворота въехали во двор приграничного трактира. Ядловкер постучался в покрашенные красной краской задние двери, выходившие на проселочную дорогу, а Каптурак прямиком пошел в трактир.

Был четверг, и этой ночью гостей было немного. Прошло какое-то время, прежде чем Онуфрий услышал стук и открыл заднюю дверь.

— Это я, — сказал Ядловкер, — скорее впусти. Жандарм здесь?

— Входи, хозяин, — сказал Онуфрий, не знавший, что Ядловкер считался умершим. — Ты что, сбежал из тюрьмы?

— Да, шевелись побыстрее! — скомандовал Ядловкер и, когда они оказались под лампой, спросил: — Меня смогут узнать?

— Только по голосу, хозяин, — ответил Онуфрий.

— Где сейчас Ойфемия?

— Еще в магазине, — прошептал слуга, — а перед магазином со своими каштанами стоит Самешкин.

— Это хорошо! Ты иди! — сказал Ядловкер.

Радостно принюхиваясь и виляя хвостом, к Ядловкеру подбежал пес по кличке Павел.

— Не лай! Молчи! — тихо скомандовал Ядловкер.

И собака, высоко подпрыгнув, тихо лизнула ему руки.

Сперва он заглянул в выходившие во двор окна. В трактире было почти пусто. По дороге сюда, проезжая мимо замерзшей Штруминки, он не забыл вылезти из саней и выкопать из снега большой, ребристый камень, которых там было бесчисленное множество. Этот камень он завернул в платок.

Вернувшись назад к воротам, он притаился и начал поджидать. Его переполняла непреодолимая страсть к убийству. Он больше не думал о цели этого убийства, а только об убийстве как таковом. Его уже не волновала собственная безопасность. Он хотел одного — убивать. Его сердце накрыла одна огромная волна ненависти и сладострастной жажды убийства. Все этой ночью в этом мире было беспощадно. Время от времени Ядловкер поглядывал на небо. Серебро звезд было чужим, холодным, злобным. Ядловкер ненавидел и небо, и звезды. А ведь в тюрьме не отрываясь смотрел на них!

Почему он, Ядловкер, в этот момент ненавидел небо?

Верил ли он, что там наверху, над звездами, есть Бог? Может быть, и верил, но не хотел себе в этом признаться. Снова и снова какой-то голос в нем говорил, что Бог есть, что Он видит его и знает, что он затевает. Но другой внутренний голос отвечал, что там нет никакого Бога, что в небе пусто, что звезды холодные, чужие и жестокие, и что можно делать все что хочешь.

Словом, Ядловкер ждал знакомый звук саней ненавистного ему Айбеншюца. Кончик платка, в который был завернут камень, он обмотал вокруг правой руки. Он ждал.

Айбеншюц придет, обязательно придет.

40

Через полчаса действительно появился Айбеншюц, но, к сожалению, в сопровождении жандарма Пиотрака. Ядловкер, который думал, что поверитель стандартов прибудет один, понял, что с этим уже ничего не поделаешь, и, затаившись в тени стоявшего на краю двора сарая, пока что стал ждать. Увидев, что поверитель стандартов пропустил жандарма вперед, а сам начал распрягать лошадь, Ядловкер почувствовал, как его сердце содрогнулось от блаженной надежды. Вскоре поверитель стандартов приблизился к сараю, чтобы привязать лошадь к приделанному к двери большому железному кольцу. В это время Ядловкер вышел из укрытия. Айбеншюц не успел издать ни одного звука, крик застрял у него в горле. Ядловкер ударил своего врага по голове завернутым в платок ребристым камнем, и тот с шумом повалился наземь. Ядловкер не думал, что Айбеншюц был таким тяжелым.

Поскольку лошадь не была еще достаточно крепко привязана, она с

--">