Лайош Мештерхази - Мартон Андришко, бургомистр

Токачем еще можно договориться. Но у него же нет никаких полномочий! Да он и не может их иметь. Ты ведь знаешь, что это за человек!

– И куда столько вице-бургомистров? Не понимаю!

– По вице-бургомистру от каждой партии. Партия мелких хозяев, соцдемы, крестьянская – каждая потребовала себе этот пост, когда бургомистром стал коммунист.

– Вот это уж мне совершенно непонятно! В нашем городе!.. Да ведь здесь никогда не было коммунистов!

– А на кирпичном…

– Ну, разве что на кирпичном… А где еще?

– В сорок пятом, понимаешь ли, обстановка резко изменилась. Всюду были только они, только они и действовали. Остальные партии… – Он махнул рукой. – Не говоря уж о нас. Но теперь ты непременно вступишь в нашу партию, правда? И тогда у нас тоже будет представитель в городской управе…

Хотя Альбин Штюмер был занят слоеным пирогом, этот разговор он не пропустил мимо ушей.

– Нет уж! Не выйдет! Место Йожи – у нас. И только у нас!

– Что ты мелешь! С каких это пор Йожи стал мелким хозяином? Может, ты считаешь хозяйством его два хольда виноградника?

– Партия мелких сельских хозяев, сельхозрабочих и буржуа, дружище! Бур-жу-а!

– А мы – буржуазно-демократическая партия, без всяких там мелких сельских хозяев и сельхозрабочих!

– Чего вы шумите! Никуда я не вступлю. Не хочу ни с кем из вас ссориться.

Теперь они начали атаковывать его сразу с двух сторон.

Сирмаи повысил голос:

– Проклятая привычка венгерских господ! Вместо того чтобы быть вместе, в одной связке, как хворостины в венике… Нет уж, увольте меня!

Фери Капринаи с другого конца стола заметил:

– Вот, вот! Верно говорит дядюшка Йожи! Именно – проклятая привычка венгерских господ!

– А ты-то что?! Ты же сам в нашей партии! – оборвал его Штюмер.

– Потому и вступил, что сейчас нужно усилить именно эту партию.

– Об этом и речь идет!

Но Сирмаи не сдавался.

– Не хочу ни с кем из вас ссориться. Не для того я вернулся, чтобы распылять наши силы. Наоборот, их надо сплачивать, надо объединять вокруг себя всех, кого только возможно… А те, кто теперь разбрелись по партиям…

Фери Капринаи снова шепнул Гитте:

– Но вам, очевидно, было очень неловко? Интересно, заметили те офицеры, что они имеют дело со светской дамой, хотя она и служит горничной?

Гитта махнула рукой.

– Ах, да что там! Оставим это!.. – Но, встретившись с вопрошающим взглядом молодого человека, добавила: – Там все больше французы были! Конечно, вам этого не понять. Американцы – совсем другое. У них деньги. А иметь дело с французским офицером… – и презрительная улыбка скользнула по ее лицу. Она рассмеялась.

Фери Капринаи слегка присвистнул.

– Ну и классная же девочка получилась из вас, Гитта! Честное слово, эта прогулочка пошла вам на пользу. Серьезно, я еще сегодня после обеда хотел сказать вам об этом. Ваши движения, голос – все изменилось!

– Что, подурнела?

– Что вы! Наоборот!..

Хозяйка дома поднялась из-за стола и пригласила гостей в соседнюю комнату. Мужчины, столпившись у двери, вежливо уступали друг другу дорогу. Альбин Штюмер с Гутхабером и главным прокурором, перебивая один другого, рассказывали Сирмаи городские новости.

– Соцдемы сначала хотели заполучить себе место главного прокурора и готовили на эту роль адвоката Марковича…

– Марковича? А как же ты, Кальман Халас?

Главный прокурор рассмеялся.

– Я всего лишь месяц как снова у дел. В августе прошлого года комиссия по чистке и проверке вынесла решение лишить меня места. Ты еще не знаешь, что здесь творилось. Однако народный суд отменил это решение.

– Понимаю.

– Семь месяцев в городе вообще не было главного прокурора.

– Точно так же, как и главного санинспектора. Его функции выполнял заместитель. В общем, о чем говорить! До сих пор только тридцать семь решений комиссии по чистке и проверке были отменены народным судом. Теперь ты представляешь, что здесь было!

Сирмаи покачал головой.

– Сегодня утром я зашел в городскую управу, чтобы поприветствовать своих старых коллег. Новых лиц почти не видно – по существу, все остались на своих местах.

– Если бы ты заглянул туда несколько месяцев назад, ты не узнал бы своей управы! Боже мой, сколько там было разных перемещений и увольнений!

Гости с наслаждением вдыхали аромат крепкого черного кофе. Сирмаи из-под опущенных век наблюдал за всеми. Левой рукой он машинально приглаживал начинавшие уже седеть виски.

– Ну, а как --">