Энтон Майрер - Однажды орел…

и наделен чертами «супермена», остается все же в основе своей чуждым американским стандартам.

Красной нитью через весь роман проходит мучительный путь становления Дэмона в армии; ценою исключительной самоотверженности, работоспособности и прирожденного военного таланта ему удается пробиться с самых низов и, не окончив Вест-Пойнта, пройти путь от сержанта до генерала. Нельзя не заметить, что уже с первых страниц романа Э. Майрер высказывает безграничное авторское пристрастие и симпатии к Дэмону, убирая все препятствия с его пути, беспрепятственно продвигая его по служебной лестнице и спасая от неминуемой гибели в самых невероятных ситуациях.

Полный антипод Сэму Дэмону — его злой гений Мессенджейл, выпускник Вест-Пойнта. Если Дэмон предстает в романе как «честный служака», то Мессенджейл — это «белая кость» офицерского корпуса. Сын зажиточных родителей, выходец из аристократической семьи, сноб с головы до ног, холеный представитель американской офицерской элиты, он насквозь пропитан кастовым духом, чувством своей «исключительности», аристократическим чванством. Мундир на нем всегда с иголочки, краги начищены до блеска, в руках стек, а на губах презрительная, как бы наклеенная улыбка.

Но Мессенджейл не только сноб и «белый барин». Это прожженный, расчетливый, завистливый и тщеславный интриган, эгоистичный, властолюбивый и амбициозный карьерист, равнодушный к судьбам других людей и полный презрения к тем, кто стоит ниже его по служебной лестнице. Он, как и многие ему подобные, заражен расизмом, считает, что войны и бессмысленное истребление людей заложено в природе самого человека, что это «биологическая необходимость», он уверен, что, закабаляя другие пароды, лишая их элементарных человеческих прав и свобод, он использует «законное право» Америки и делает это на благо этих народов. Не случайно в беседе, в кругу семьи Дэмонов, Мессенджейл призывает возглавить «апофеоз империализма» вместо того, чтобы забивать свои головы «туманными идеями о международном братстве и самоопределении всех народов».

Если Дэмон всегда на передовой, в гуще боев, в грязи и крови, то Мессенджейл всегда в штабе, при начальстве, лощеный и чистенький. Никогда не командовавший войсками на фронте, не побывав даже командиром подразделения, не испытав и сотой части того, что выпало на долю Дэмона и его товарищей, Мессенджейл получает генеральский чин, назначается командиром корпуса и, теша свою амбициозность, стремясь во что бы то пи стало «отличиться» любой ценой, добивается одобрения и выполнения бездарных, повлекших за собой неоправданные жертвы авантюристических планов; он заверяет Дэмона, что окажет ему своими резервами необходимую поддержку в бою, но умышленно не выполняет обещания и ставит под удар его дивизию. Ярким примером авантюризма и профессиональной безграмотности Мессенджейла может служить задуманная им операция на острове Паламангао, в которой Мессенджейл, никогда в жизни не нюхавший пороху, захотел, по меткому выражению друга Дэмона, командира полка Бена Крайслера «сыграть роль Ганнибала, Цезаря и Наполеона в одном лице».

Э. Майрер ярко характеризует Мессенджейла и как выразителя интересов крупного бизнеса. Мессенджейл не скрывает, что он видит в войне путь спасения монополий, в первую очередь производящих оружие, от депрессий и кризисов, безработицы, инфляции и других явлений капиталистического мира. Пожалуй, в этом отношении наиболее полно суть его убеждений раскрыта в рассуждениях автора о взглядах Мессенджейла на «эскалацию» агрессивных действий США во Вьетнаме: «В глубине души Мессенджейл был уверен в том, что война будет расширяться. Она должна быть расширена, потому что это единственный логичный, с государственной точки зрения, шаг. Близится затоваривание потребительского рынка, промышленность ослаблена издержками и требованиями рабочих, дефицит платежного баланса становится угрожающим. Вся эта болтовня либералов насчет того, что война не является более орудием политики, всего лишь фразы, рассчитанные на дешевый эффект. В сущности, интервенция крупными силами в Хотиен была бы как раз тем, что в данной ситуации необходимо, если только у тех, кто сидит в Вашингтоне, хватит ума понять это. Перед нами не что иное, как заповеданная Джоном Хэем „великолепная маленькая война“, возродившаяся в середине двадцатого века, строго выдержанная в канонах американской военной --">