Арон Тамаши - «Патриоты»

— «Крестьяне святы».

Вероника поднялась, поцеловала поэта и, ласкаясь, словно кошечка, отобрала у него книжку.

— Потом почитаешь, после шампанского.

— Мы увенчаем себя стихами в завершение вечера, — сказал коммерсант.

Они снова сели и выпили.

— Какая сегодня была чудесная погода! — сообщила Вероника. — Мы с подругой и ее женихом ездили на машине за город. Было так замечательно! Просто чудесно! Кругом лес, а мы мчимся по дороге, между диких скал, чудо!

— Вы любите гулять в лесу? — спросил коммерсант.

Вероника опять коснулась его колена.

— Обожаю! — сказала она. — А у вас есть машина?

— Конечно.

— Закрытая?

— Да, но можно опустить окна.

— Зачем?

— Чтобы было больше воздуха.

— А, воздуха и так будет достаточно, если поехать туда, где мы сегодня были.

Поэт поднял бокал:

— Давайте на «ты», ребятки!

Они выпили до дна.

— Можем завтра же поехать, — сказал коммерсант. — Завтра как раз воскресенье. После обеда и поедем.

Вероника подскочила.

— Вот будет замечательно! — воскликнула она и на радостях достала еще шампанское.

Она не угомонилась, даже когда они выпили.

Поэт почти не разговаривал. Он немного сник после того, как ему не дали прочитать стихотворение, и налег на вино. Через час он был уже основательно пьян, встал, огляделся, словно пытаясь вновь отыскать книгу, и вдруг покачнулся.

— Простите, — пробормотал он и вышел.

Национальный костюм скрылся за дверью.

— Крестьяне святы, — насмешливо сказал коммерсант.

Вероника обмякла на стуле и жалобно протянула:

— Даже не знаю, так чего-то хочется…

— Чего же, дорогая? — спросил коммерсант.

— Догадайтесь.

Они испуганно отпрянули друг от друга, когда открылась дверь.

Поэт чуть было не заметил их.

Стихов, однако, в комнате-музее так до утра и не читали.

2

За рулем сидел коммерсант, рядом Вероника в розовом дождевике. Поэт скучающе развалился на заднем сиденье, у него был такой унылый вид, словно это вовсе не он пробудил национальное самосознание.

Они выехали из города и весело мчались по извилистым дорогам, под покровом нескончаемого леса.

Вероника то и дело восклицала:

— Ах, как замечательно!

— Какая глушь!

— Просто изумительно!

Коммерсант не переставая улыбался.

— Нравится? — спросил он.

— Очень!

— А что больше?

— Что, чтó больше?

— Я или эти дикие места?

— Ты тоже дикий.

Они петляли меж нависавших над ними скал.

— Стой! — раздался вдруг чей-то окрик.

Посреди дороги возникла фигура с револьвером в руке. Это был рослый, молодой мужчина, кстати, в национальном костюме.

— Грабитель! — побледнел коммерсант и остановил машину.

Мужчина приблизился и направил на них револьвер.

— Деньги! — потребовал он.

Поэт поник головой.

— Он в национальном костюме! — прошептал он потрясенно.

— Выходи и деньги на бочку! — скомандовал грабитель.

Первой выскочила Вероника.

— У меня нет денег, — сказала она.

— У вас я и не взял бы, — отозвался грабитель. — Отойдите в сторонку.

Поэт, сжавшись, вылез из машины.

— У меня нет денег, — сказал он, подняв руки.

— А что есть?

— Только душа.

— К чертям собачьим вашу душу, — выругался грабитель и набросился на коммерсанта.

— Деньги! Живо!

Коммерсант стонал и кряхтел.

— Живо! Не то пристрелю!

Коммерсант, дрожа, вытащил пачку банкнот и отдал.

— Ваше счастье, — сказал грабитель и начал пятиться к лесу, не опуская направленного на них револьвера, улыбнулся Веронике, бросился в чащу и был таков.

— Какой симпатичный, — сказала Вероника.

Поэт и коммерсант не сразу обрели дар речи. Они присели на бампер и, уронив головы на ладони, застыли в скрюченных позах.

— Обокрал, мерзавец!.. — выдохнул наконец коммерсант. — Но я тоже идиот, взять с собой деньги!

Он оглядел свой костюм, заглянул в карманы.

— Конечно, в этом костюме я был в субботу в магазине… Всю месячную выручку прямо в карман и сунул… Обокрали, обокрали!..

Вероника направилась в сторону леса, где исчез грабитель.