Михаил Березин - Эвтаназия

то, что случилось с якобы Твердовским, мне попросту пригрезилось?

Что ж, пройдемся по роще. Если лаз в стене существует, то я все же Твердовский. А если лаза нет… Я даже взмок от пота, пока шел. Ведь у меня никогда не хватит пороху вырвать с мясом мраморный умывальник.

Лаз был. Рядом с ним валялись мои кусачки. Я перебрался на волю – „в пампасы", но не могу сказать, чтобы это принесло мне большое облегчение.

Думаю, было бы не Бог весть какой трагедией, если бы мудозвон Твердовский отправился на тот свет. Разве что книги в подвале перестали бы прибывать, да пару пенсионеров сдохли бы с голоду…

Мне пришлось сегодня так много ходить пешком, что ноги меня уже совсем не держали. И если в этот миг я о чем-то мечтал, то только о своей армейской кровати.

На скособоченной скамейке у нашего подъезда рядом с тетей Таей сидела молодая особа с невообразимым количеством пудры на лице, что делало ее похожей на Пьеро. Тетя Тая что-то тихо сказала, после чего особа направилась в мою сторону.

– Вы – Твердовский? – сказала она. – Мне нужно вам кое-что сообщить.

Говорила она с едва уловимым акцентом. Словно была родом из Прибалтики.

– Валяйте, – устало согласился я.

– Ева умерла. Вчера вечером. Я видела ее в больнице, когда она была уже при смерти… Она просила передать вам это.

В протянутой руке оказалась тесемка с фиговым листком. Я машинально взял ее, а потом она еще что-то говорила, но когда я очнулся, рядом ее уже не было. В первый момент, когда она только сказала о Еве, я не воспринял ее слов всерьез. Возможно оттого, что они прозвучали из уст этой странной маски комедии дель арте. Но теперь, обнаружив в руках послание…

О чем поведала мне маска? Что Еву избил очередной клиент? Ребром ракетки для тенниса? Очень дорогая ракетка и очень прочная. А если бы я женился на ней, она была бы сейчас жива…

Почему я не решился на это? Очевидно потому, что это было бы смешением жанров, а я терпеть не могу эклектики. Чтобы сын сенатора Соединенных Штатов женился в России на проститутке… Когда до меня наконец дошло, что Ева мертва, почему-то перед глазами возникло лицо Юльки Мешковой. Боже!… Только теперь я понял, что по духу они были близки, что Ева была таким же отморозком, как и „литературные террористы". И что она тоже взывала ко мне с того края пропасти. Мы с Юлькой соединились тогда посреди раскачивающегося над бездной мостика, и у меня еще был шанс – я мог попытаться спасти Юльку. Но рядом с ней было опасно, и я позорно пополз к своему краю кровати. С тех пор нет у меня шансов обрести крылья, поскольку не может быть крыльев у человека, отрекшегося от своих. Такая простая истина… Я поднял к глазам ладони. Эти длинные, словно у орангутанга, грабли никогда не оторвут меня от земли.

Отныне мой удел Светлана Момина – эта женщина-вамп от литературы. Я буду ползать перед ней на коленях, вымаливая прощение. Чтобы прикосновением своего волшебного файла она уничтожила во мне личность. Я уже неоднократно испытывал нечто подобное: когда мое собственное Я исчезало, уступая место мистеру в смокинге. Теперь процесс должен достичь своего логического завершения.

Я распахнул дверь. Коридор более не приветствовал меня. В его глубине отчужденно светилась тусклая лампочка. Я сделал несколько шагов вперед и остановился. И знаете, о чем я подумал, скотина? Отчего это, вдруг, я вообразил, что это было бы смешением жанров? Сын сенатора Соединенных Штатов Америки как раз и должен был жениться в России на проститутке.

Я стоял в коридоре, сжимая в руке фиговый листок, и в отчаянии бился черепушкой о закрытую дверь летчика Волкогонова. Как будто его геройский образ способен был чем-то мне помочь.

Но образ не мог. Или не захотел…

--">