Алексей Валерьевич Андреев - Среднерусские истории

городке, слава Богу, пока еще не очень прижились – может, из-за незначительной по меркам больших городов преступности, а может, просто таскать тяжело и неохота, хотя некоторые злые языки утверждают, что их давно в централизованном порядке либо продали, либо сдали в аренду тем же преступникам, с которыми вроде как милиция наша вась-вась, но ведь на то они и злые, языки эти, чтобы молоть всякую провокационную ерунду), то всякому нормальному человеку сразу становится не до смеха.

Так прошла пара минут.

Не дождавшись никакой реакции на свое появление, Козленков многозначительно поправил кобуру, прочистил горло и громко сказал:

– Ну?

Сказал тем особым милицейским тоном, который в душе всякого добропорядочного человека призван вызывать трепет и пока еще неосознанное до конца чувство вины. А у преступного элемента – так сразу панику. По идее.

Однако незнакомец никакими намеками ни на трепет, ни на панику лейтенанта не порадовал. Он его просто проигнорировал! И лишь еще раз вопросил небо:

– За что?..

Только уже громче.

– Чего это он? – подошла к ним наконец и Юля.

Подошла так тихо и незаметно, что, услышав ее голос, Козленков невольно вздрогнул, повернул голову и тут же уставился на Юлин заплывший глаз, переливающийся всеми оттенками сизого и фиолетового.

– Васька, – скорее утвердительно, чем вопросительно произнес он.

– А то!.. – не без некоторой гордости подтвердила Юля.

– Разберемся, – важно кивнул лейтенант.

Некоторое время Юля испуганно на него смотрела, пытаясь понять, с какого такого переполоха Козленков решил разбираться в том, от чего милиция всегда открещивается, и чем это может ей и Васе грозить, пока до нее не дошло, что сказанное относится вовсе не к ее фингалу, а к поведению незнакомца.

Который, кстати, продолжал их упорно не замечать. И вести себя так, будто кроме него и распластавшегося над его головой неба вокруг вообще никого и ничего не было.

Что уже начинало выглядеть не только демонстративно, но и вызывающе. Во всяком случае, в глазах лейтенанта.

– Ну? – еще громче повторил он и добавил: – Так и будем стоять?

Незнакомец наконец опустил голову, держа ее все столь же криво, с наклоном вправо, вытер остатки слез и искоса взглянул на Козленкова так, будто действительно только что его увидел. Но не удивился.

– Ты кто? – печально спросил он.

Козленков чуть не поперхнулся. Чтобы какое-то чмо задавало ему при мундире и исполнении подобного рода вопрос – такого в его практике еще не было. А главное, и не должно было быть – по его убеждению. Поэтому и ответ он искал долго, борясь с желанием сразу перейти к действиям.

– Дед Пихто! – в конце концов мрачно ответил он, не придумав ничего лучшего.

– Не похож, – после короткой паузы сказал незнакомец.

Сказал так, словно знавал этого мифического деда лично. И все еще без всякого трепета, что самое поразительное!

– А ты кто такой? – Козленков хотел добавить для весомости слово «урод», но в последний момент удержался. Не из какой-то там осторожности или, упаси Бог, вежливости и деликатности, нет, просто разговор этот вдруг стал доставлять ему какое-то томительное мазохистское удовольствие, вроде как болячку расчесываешь, заранее зная, что потом ее все равно сковырнешь.

– Я? – переспросил незнакомец и, подумав, ответил: – Не знаю… Человек, наверное…

– Ах, человек! – ядовито обрадовался Козленков и даже образованность свою среднешкольную вкрадчиво продемонстрировал: – Звучишь, значит, гордо?

Всякий россиянин уже десять раз бы понял, что добром такой разговор с представителем милицейской власти, в принципе, не может закончиться, для этого даже никакого опыта да и ума не надо иметь, достаточно одной генетики. Понял бы, извинился, прогнулся, поюлил – глядишь, и отделался бы легким тумаком и потерей некоторой наличности в виде науки и предупреждения. Юля вон давно это поняла и смотрела на незнакомца с откровенной жалостью. А тот все упорно в ситуацию не въезжал. Будто с Луны свалился, честное слово!

– Нет, не гордо, – с неожиданной мукой сказал он. – Чем тут гордиться-то?

– Это правильно, – по-своему истолковал его слова лейтенант и решил поиграть с этим придурком еще, уж коли тот начал чего-то осознавать и идти на попятный. – А может, ты шпион? – ласково осведомился он.

– Шпион? – задумчиво повторил незнакомец. – Не знаю… Может, и шпион…

– Та-а-ак… – с --">