Педро Сарралуки - Для любовников и воров

избегать Флобера (которого он называл великим ниспровергателем) – до тех пор, пока я не осознаю, что подлинная мудрость – в сомнении. «Никогда не доходи до того, чтобы назвать свою героиню шлюхой, потому что она тебя переживет». Потом я вновь ставил ногу на педаль, собираясь продолжать работу, и Пако спрашивал меня:

– Куда ты едешь?

– Честно говоря, не знаю, – врал я, а он надрывался от смеха.

Той весной в четверг я вернулся вечером в магазин, выполнив все заказы. Мать ждала меня с нетерпением. Она в отчаянии заламывала руки, но, увидев меня, вздохнула с облегчением и указала на приготовленный сверток, лежавший на прилавке.

– Возьми эти свечи. Звонил Масдеу – он сказал, что забыл заказать их и просил тебя их привезти. Он был очень нервный, ты же его знаешь. Господи, у меня голова идет кругом от всего этого. Сегодня вечером у него гости, а тут – буря собирается. Естественно, что с первой молнией у него отключится свет. Нет, все-таки лучше не езди! Да-да, так будет лучше. Я никогда бы себе этого не простила – мало ли что может случиться из-за этой ужасной бури. Решено: ты никуда не поедешь.

Я знал, как следует истолковывать слова матери. Она имела в виду, что выбор зависит от меня: если я захочу выполнить заказ – это мое дело, и вся ответственность ложится на меня, а сама она пыталась меня отговорить.

Далекий гром, протяжный, как рев зверя, встретил меня, когда я вышел на улицу. На небе, известном своим непостоянством, отдельные участки попеременно то прояснялись, то заволакивались налетавшими облаками. Однако на севере виднелась темная грозовая туча, которая неумолимо надвигалась и выглядела действительно устрашающе. Я положил упаковку свечей в ящик на велосипеде и выехал на шоссе, на длинную тополиную аллею, тянувшуюся вдоль реки. Ветви деревьев качались от порывов ветра, а листья едва отражали свет, как зеркала в полумраке. Я энергично нажал на педали. Вскоре я проехал захудалый поселок, который некоторое время назад заселили рабочие с электростанции. Там, в этом призрачном и крошечном пригороде, затерявшемся среди полей, жили самые бедные семьи округи и эмигранты из Марокко. Отсюда дорога углублялась в горы через каштановые и дубовые рощи. Через несколько километров извилистого и узкого пути началась неасфальтированная дорога. Там я должен был ехать, внимательно глядя вниз, чтобы не наткнуться на камни. Запах сырости и растений был очень сильный, слегка пьянящий. Корни деревьев появлялись на поверхности посреди дороги и вновь исчезали под землей, как извивающиеся змеи. Для того чтобы не наткнуться на них, мне иногда приходилось ехать по самому краю дороги, по мягкому ковру мха.

Дорога, длинная и извилистая, как казалось, петляла в горах. Когда я одолел значительную часть пути, крупная капля дождя упала мне на голову. Я посмотрел вверх. Там еще были видны клочки голубого неба, но грозовая туча нависла уже прямо надо мной. Я подумал, что свечи промокнут от дождя.

Однако я ошибся. Продолжали падать редкие крупные капли, и внезапно все погрузилось во мрак, но туча так и не могла разразиться ливнем. За последним поворотом показалась усадьба издателя. Калитка была открыта. Я прокатил за нее велосипед и пересек сад. Прошел мимо питомника с экзотическими птицами, в котором царила настораживающая тишина, и подумал, что птицы, напуганные приближающейся грозой, сбились в кучу в глубине своего домика. Я миновал бывший зерновой склад, превращенный в гостевой домик, и направился к дому. Невысокий холм, на котором он стоял, порос травой. На этом пригорке одиноко возвышалась большая плакучая ива, ветви которой под порывами ветра казались огромными морскими водорослями.

Как делали все и даже сам Пако, я не вошел в главную дверь, а обогнул фасад для того, чтобы пройти через дверь, ведущую на кухню. Когда я завернул за угол, порыв мокрого ветра, как будто влажной простыней, хлестнул меня по лицу. Собака издателя скулила, прижавшись к земле, но не попыталась войти со мной в дом.

Я был немного удивлен, увидев кухню пустой.

На большом столе в середине кухни стояла глиняная миска с фруктами и коробка с луком пореем. Я положил свечи рядом. Так как не раздавалось ни звука, я громко позвал Лурдес, служанку издателя, но навстречу мне вышел он сам. Пако был не в своей обычной одежде, а в костюме, который ему велик. Воротник рубашки был расстегнут. Издатель патетически воздевал руки вверх, что делало его похожим на ожившую статую --">