Александр Торин (Тараторин) - Осенние рассказы

ваши прабабушки! — Извини, работа такая. Коммерция, — шепнул он доверительно.

— Я проездом, живу теперь далеко. Ты когда освободишься? Столько лет не виделись.

— Давай встретимся часиков в семь.

* * *

Странным был этот вечер в дыму торфяных пожарищ. Мы сидели в какой-то шашлычной, пили вино и рассказывали друг другу свою жизнь.

В жизни Рафика были: институт, война (он работал военным переводчиком в Афганистане), предательство, любовь и смерть. Потом — пустота. Вакуум. Мама умерла, жена ушла, дочка росла где-то во Франции.

Рафик оказался на улице. Но образование помогло — он подрабатывал экскурсиями и продавал иностранным туристам художественные альбомы в Третьяковке, даже скопил на квартиру.

На него наехали. Жизнь и квартира остались. И книжный лоток, купленный за хорошую взятку. Милиция иногда принимает его за чеченца, от нее приходится откупаться.

Я долго рассказывал ему про свои переезды и мытарства, хотя на фоне его судьбы они выглядели тускловато. Потом Рафик заказал бутылку коньяка. После третьей рюмки он задумался, начал тереть лоб и постукивать пальцами по столу.

— Рафик, все нормально? — спросил я.

— Я думаю. Я всегда думаю. Слушай, у меня идея. Помоги мне, а я помогу тебе.

— Какая идея?

— Значит так. Я газетами торгую. Газеты не все распродаются, остаются старые. Бесплатно. Тысячи экземпляров. А у вас там русских много, ты же рассказывал.

— Ну и что? — удивился я.

— Ну как же. У вас там сегодня и вчера перепутались. Газеты хоть недельной давности — все равно купят. По доллару, или меньше. Да даже по двадцать центов. Шесть рублей, ничего… Мы их выкидываем, а если получится будем реализовывать. Надо только придумать, как их к вам переправлять. Доход пополам, естественно.

— Рафик. — Мне стало смешно. — Это хорошая идея, но мелковата. Извини, я этим заниматься не смогу.

— Слушай, ваши эмигранты «Комсомолку» читали? Там теперь такое пишут, они себе даже не представляют! Да что они читали? Нет, верное дело, если его раскрутить.

— Рафик, почти все теперь на Интернете лежит. Нет, вряд ли что-нибудь выйдет.

— Я понимаю. Давай так договоримся — если найдешь кого-нибудь заинтересованного, сразу же мне звонишь. Обещаешь?

* * *

Мы долго прощались, обнимая друг друга, обменивались адресами и телефонами. Я улетал через два дня. Во время посадки в самолет «Аэрофлота» я взял несколько газет и глянцевых журналов, лежавших около прохода. Находясь на земной тверди я газет не читал, следуя совету профессора Преображенского. В результате часа три я гнусно хихикал. Я вспоминал тревожную молодость и многочисленные истории, рассказанные доверчивым школьникам из маленькой радиорубки на четвертом этаже. И даже слегка позавидовал ребятам, которые теперь рассказывают эти байки всей России.

Домой я добрался смертельно уставшим и сразу же заснул. Разбудил меня телефонный звонок.

— Алло! Алло!

— Это Рафик. Как дела? Долетел нормально?

— А, Рафик, привет. Ничего долетел.

— Слушай, я все про газеты. Я обо всем договорился, ты должен мне помочь. Завтра к вам привезут чемодан прессы, везет его парнишка с усиками, зовут Степой. Рейс прилетает в пять вечера. У вас есть такой магазин, то ли Самовар называется, то ли Петушок, русский, короче. Этот чемодан надо туда подвезти…

— Что-то со связью случилось. Алло? Алло? — закричал я. — Не слышно. Рафик, не слышно.

Рафик набрал мой телефон еще несколько раз и больше не перезванивал. Мне до сих пор перед ним неловко. Кстати, недавно покупал в русском магазине селедку с черным хлебом и обратил внимание на стеллаж с кучей русских газет примерно двухнедельной давности. А вдруг…

Я дал себе слово, что в следующий приезд в Москву я обязательно позвоню Рафику. И, может быть, подарю этот рассказ. Он парень хороший, вряд ли обидится.

Конец

--">