Владимир Михайлович Мазаев - Особняк за ручьем

не подлецы, не-ет!..»

— А ну, вернись! — строго потребовала Инна, отбрасывая полушубок.

Костя приостановился, поднял предостерегающе руку.

— Т-тихо надо!

— Не смей, слышишь? — крикнула Инна.

— Товарищ к-корреспондент! Ваше дело ф-фиксировать, а не вмешиваться. Лучше запишите в своем блокноте: так на его месте поступил бы к-каждый…

Он дернул дверь и шагнул через порог.

Инна выскочила следом в морозную темень, сразу провалилась в снег. От высокого звездного неба, от притихших вокруг снегов исходило матовое сияние.

— Ты с ума сошел! Куда? Вернись сейчас же!

Нагнав медленно удалявшегося по целине Костю, она схватила его за руку.

Костя, не останавливаясь, вырвал руку.

Тогда Инна забежала вперед и, чувствуя свое бессилие, неловко размахнувшись, ударила его по щеке — раз, другой… С Кости свалился треух; от неожиданности он сел прямо в снег, забормотал:

— Ага, д-драться? Ладно…

Назад он брел вяло, покорно шмыгая носом; обиженно молчал. Влез на нары, повозился немного, поворчал насчет «всяких там корреспондентов» и затих — уснул.

Инна долго лежала без сна.

От пережитых мгновений и от сознания того, что она ударила человека, все внутри мелко, противно дрожало. «Мальчишка! — думала она. — Сопляк! Вот потом и страдай из-за такого…»

Печь, должно быть, давно загасла, от пола потянуло холодом. Инна поджала ноги, закрыла глаза, глубоко вздохнула. «А Заварзина нету…»

И тотчас же провалилась в сон, мучительно желанный и беспробудный.

X

Она спала, и ей чудились голоса, топанье ног, металлическое позвякивание. Потом она вместе с щекочущим запахом дыма почувствовала тепло.

Тепло обволакивало ее всю, как облако.

Переселив себя, она приоткрыла глаза и сквозь полуприжмуренные ресницы с удивлением увидела, что в зимнике дневной свет. Поодаль спал Костя, обиженно оттопырив губы. На отекших гранях льда, затянувшего окно, искрилось невидимое отсюда солнце.

Какие-то парни — один в толстом полушубке и ватных штанах, другой — в зеленой латаной фуфайке и шапке набекрень — топтались у порога, разматывая клубок провода. Инна сразу вспомнила этого, в фуфайке, и его редкую фамилию — Роздымаха. У раскрытой печи на коленях стоял Заварзин, совал в ее гудящий зев очередное полено. По лицу его с такой знакомой золотистой щетиной скользили розовые блики огня. «Неужели он побывал уже в поселке?» Она легко, прощающе улыбнулась ему, зажмурилась и глубоко, умиротворенно вздохнула.

Ее никто почему-то не будил, и она, лежа с закрытыми глазами, думала о том, какую удивительную штуку сыграла с ней судьба, забросив ее сюда, на этот загадочный Каным… В отделе ее уже, конечно, потеряли, и еще неизвестно, утвердят ли ей эту странную командировку или заставят писать объяснение. «А, ерунда, пусть», — легкомысленно подумала она и внезапно услышала приближающийся издалека стрекот.

Открылась дверь с улицы, кто-то сказал торопливо:

— Идет, готовьтесь.

И хрипловатый голос Заварзина:

— Площадка готова? Давайте посадку.

И кому-то рядом:

— Буди-ка их, пора.

--">