Рена Юзбаши - Скинхед

двадцать пять. А что же нам приклеиться к партам: лично я со скуки помру, это ж опупеть можно — просидеть сорок пять минут, не трогаясь с места. Теперь она, скорее всего, сорвет свою злость на мне. С тех пор как я однажды доказал ей, что радио, помимо нашего Попова, еще один мужик-итальянец изобрел, она на дух меня не переносит. Я про это мультик смотрел, а она видно — нет. Стоит перед ней возникнуть моей физиономии, как между нами врастает ненавистный сеньор Маркони. Вызванный к доске я ответил тупым и тягостным молчанием на ехидные пожелания исторички перечислить союзников России и противостоящих им государств в ходе Первой мировой войне. Разумеется, она влепила мне очередную пару, после чего красные пятна на ее нервной физии быстро улетучились. Не люблю я историю, литературу, все-то здесь навязывают и поучают, и читать заставляют не то, что хочется, а то, что проходим. Ну их! То ли дело алгебра, геометрия, физика — вот, где есть место воображению. Там все ясно и четко.

Теперь мне бояться нечего и, услышав звонок, я срываюсь на перемену, не дожидаясь разрешения. В коридоре скорее по привычке умудрился нахамить завучу и получаю по полной программе в ответ. В принципе, она тетка неплохая, но уж больно надоедливая. В другое время и в другой школе этот инцидент мог бы завершиться эскалацией военных акций, но, учитывая, что идет последний год учебы, и я твердо вознамерился не менять более школу, можно и потерпеть. Честно говоря, предыдущие шесть школ были ничуть не лучше. Обычная процедура выставления меня из очередного учебного заведения начиналась словами: «Больно умный». Моим прощальным приветом последнему директору были слова, которые мог бы адресовать и завучу: «Жаль, не могу сказать того же о тебе». Думал старого урода удар хватит. Ошибался, вон он до сих пор небо коптит, я его позавчера на улице видел.

А чего мне церемониться с этими доморощенными макаренками? Со мной-то никто никогда не миндальничал, футболили из школы в школу, а мать только и знала, что орать на меня, да плакать по ночам, а успокоившись вопрошать: «Ну, зачем, зачем ты так плохо себя ведешь? Неужели в своего отца пошел? За что наказание мне такое?»

А с чего мне себя хорошо вести-то? Ведь в школе мало, кто испытывает к моей персоне особую любовь. Скорее даже, наоборот — учителей всё во мне раздражает: и здороваюсь не так, и отпрашиваюсь не как все, и извиняться не умею, и учиться не учусь.

А вот и Федор в конце коридора показался — свой в доску парень из параллельного класса, единственный человек в школе, у которого ко мне нет претензий. Я ему однажды пару лет назад велик свой одолжил, покататься, с того мы и начали дружить. У него отец пьет, алкаш несчастный, а как напьется, начинает их с матерью колотить. Этого пьянчужку тетя Люба жалеет, говорит, что на улице совсем пропадет, потому и не гонит из дома. Живет дядя Сеня по народной формуле: «Сначала пьет, а потом бьет». А бьет — значит любит. Но это все не по Федору, поэтому он старается дома не задерживаться, целый день по улицам шастает. Мы с ним не разлей вода, у него, если возникают какие-то проблемы, я всегда о них первым узнаю. Ну и у меня тоже, если что-то, я к нему несусь. Давненько мы с ним не виделись — Федька все лето где-то пропадал — неизвестно. И изменился сильно: этаким здоровяком стал! И зачем-то побрился, может таким он кажется, из-за новой стрижки своей — наголо блестящая лысина делает его как-то взрослее и даже мужественнее.

Вот бы и мне стать таким. Тогда можно было бы поговорить по душам с этим уродом Вахтангом, который кинул меня. Я на него целое лето пахал в его ларьке около нашего дома, так он вместо бабок дал мне под зад, когда я стал донимать его просьбами, расплатиться. Жаловаться мне некуда и некому: мама только расстроится, да и чем она может помочь. Этим кавказским никто не указ, что хотят, то и творят. Другое дело Федька… Надо с ним пообтереть эту тему. Может, подожжем его точку, пару кусков он потеряет, как пить дать. Ничего, у Вахтанга не убудет, бабок у него, что грязи в свинарнике.

Я приглаживаю свою шевелюру. Мне говорят, что я за лето тоже повзрослел, в плечах раздался и вытянулся. Хорошо бы еще от этих прыщей дурацких избавиться. Мало было веснушек, так еще прыщи повылезали, хорошо хоть на лбу, я их под челкой прячу. А что вот с рыжими волосами делать — ума не приложу. Мама говорит, что когда ее сыночек появился на свет, то его солнышко поцеловало, вот поэтому я — рыжий. Но я все равно --">