Али Смит - Случайно

сочилась музыка. И как раз перед эпизодом, когда с Теренсом Стампом решают разобраться по-серьезному, моя мать сцепила пятки за спиной моего ошалевшего отца, который со стоном вошел в нее, подарив ей в буквальном смысле миллион шансов, из которых она и выбрала единственно верный.

Ну, давайте знакомиться.

Я — Альгамбра.^[4] Меня назвали в честь места моего зачатия. Верьте мне: все уже дано.

От матери: некричащая грация; тяга к мистике; умение получать желаемое. От отца: умение исчезать, не существовать вовсе.

НАЧАЛО

…всего — а когда конкретно? Она, Астрид Смарт, хотела бы знать. (Астрид Смарт. Астрид Беренски. Астрид Смарт. Астрид Беренски.) На часах отстойного радио 5.04 утра. И почему говорят, что новый день начинается как раз в это время? На самом деле день начинается глубокой ночью, сразу, как только пробьет полночь. Но считается, что день начинается на рассвете, потому что тьма — это еще как бы ночь предыдущего дня, а утро нового приходит вместе с первыми лучами солнца, хотя вообще-то оно наступает в первую же секунду после полуночи — это как в том парадоксе, ей Магнус рассказывал, когда делишь расстояние на все более мелкие отрезки, например расстояние между землей и отскочившим мячиком, чтобы доказать, что мячик никогда не коснется земли. И ведь это нелепица, потому что мячик конечно должен упасть на землю, иначе он не смог бы подпрыгнуть, ему было бы не от чего отскакивать — но научным способом можно доказать, что все наоборот.

Астрид снимает рассветы. Больше здесь делать нечего. Деревня — дыра. Почта, разгромленный индийский ресторан, забегаловка, маленький торговый центр, вечно закрытый, специальный переход через дорогу для уток. Подумать только, специальный дорожный знак для уток! В магазине есть диван с табличкой: «Очень хороший диван». Тоска. Еще есть церковь. Около нее тоже специальный знак. Ничегошеньки, церковь да утки, а уж этот дом — всем дырам дыра. Полный отстой. И ничегошеньки не случится за все отстойное лето.

У нее уже есть десять рассветов, снятых друг за другом на маленькую цифровую «Сони». Четверг, 10 июля 2003 года, пятница, 11 июля 2003 года, суббота, 12 июля, воскресенье, 13 июля, понедельник, 14-е, вторник, 15-е, среда, 16-е, четверг, 17-е, пятница, 18-е. Но невозможно уловить, в какой конкретно момент наступает рассвет. Когда смотришь запись на экранчике камеры, заметно только, что окружающее становится более различимым. Означает ли это, что начало как-то связано с обретением зрения? Что день начинается в момент, когда ты просыпаешься и открываешь глаза? И когда Магнус наконец просыпается в районе полудня и все слышат, как он слоняется в своей комнате, на втором этаже их отстойного дома, означает ли это, что день все продолжает наступать? Что день начинается для каждого по-разному? Или что его начало просто растягивается на целый день? Нет, скорее, напротив, оно отодвигается все дальше. Ведь всякий раз, открывая глаза, понятно, что был момент, когда мы их закрыли, а перед этим — когда мы их открыли, и так далее, считая все наши просыпания и засыпания, да и просто моргание, вплоть до самого первого раза, когда мы открыли глаза — то есть, собственно, до момента рождения.

Астрид сбрасывает кеды на пол. Ложится поперек отстойной кровати. Возможно, начало было еще раньше, когда мы находились во чреве матери или как его там. Возможно, истинное начало — это когда ты формируешься как личность и нежная ткань, которая станет твоими глазами, только что создана, сформирована внутри твердой оболочки, твоего будущего черепа.

Она проводит пальцами по своей надбровной дуге. Глаза вписываются в них идеально, ведь они, глаза и глазная впадина, были созданы друг для друга. Как в той пьесе, где одному мужчине вырвали глаза, — другие актеры посадили его спиной к залу, чтобы зрители не видели, что они делают, а когда стул развернули обратно, он сидел, накрыв глаза ладонями, а потом отнял их, и его руки были сплошь в какой-то красной гадости, и глаза тоже. Просто бред. Это был джем, что — то такое. И сотворили это с ним собственные дочери, или сыновья. Трагедию написал Майкл. Вообще-то это очень хорошая пьеса. Ну да, точно — ведь в театре поднимают занавес, и ты понимаешь, вот оно, начало, раз занавес уже подняли. Но когда гаснет свет, публика утихает и начинают поднимать занавес, то — если сидишь близко к сцене — к воздуху примешивается посторонний запах, в котором словно движутся частицы пыли и --">