Светлана Прокопчик - Сын красного ярла

ужаснулась я, неужели на этот раз она действительно решила уйти?! На глаза навернулись слезы.

Юлька плюхнулась на табуретку напротив. Она у меня девочка высокая, переросла и меня, и отца, но — тощая. Пока стоит, кажется крупной. Только сядет — как жердинка сложится. Руки пополам, угловатые плечи сутулятся, вся изломалась, и тут-то становится видно, что места она при своем росте занимает самую чуточку… Совсем еще ребенок! Бедра детские, плечи торчат костями, лопатки выпирают сильней, чем грудь, не женщина, а суповой набор… Ну куда ей замуж?!

Все-таки я расплакалась. Юлька ерзала на табуретке: и высокомерную мину «взрослой» сохранить пыталась, и меня жалела. Она ж меня любит, хотя и хамит иногда. И я ее люблю.

Наверное, скажи она, что выходит за Ваньку, я бы так не расстроилась. В конце концов, к Ваньке мы давно привыкли. Его отец десять лет с моим дураком в соседних отделах трудится. Мамочка у него, правда… Ну, мне ж с ней не жить. И Юльке тоже. Мы тут уже прикинули, как сделать родственный обмен — чтоб у ребят своя квартирка появилась.

Но, похоже, Юлька с Ванькой крутила только от скуки, а жить с ним никогда и не собиралась.

— Берген — это где? — шмыгая носом, спросила я. — Прибалтика? Ты смотри, там русских не очень любят…

— Ну, почти угадала. Норвегия.

— Эмигрант?

— Да нет, — Юлька включила чайник и полезла за остатками торта. Вообще-то я планировала на вечер, когда муж с работы придет, чтоб всем семейством… Но дочь решила, что наша с ней беседа дает ей право умять сладкое прямо сейчас. — Он тамошний. В смысле, его мать за норвежца вышла. На самом деле он Олаф, Глебом его только в России зовут.

Я машинально лопала подставленный дочерью кусок торта, забыв, что я на диете. И чай прихлебывала сладкий, хотя сахар позволяю себе раз в год. Юлька рассказывала:

— Он врач. Хороший. Онколог. У них есть семейная мечта — его отец тоже врач — найти лекарство от рака. Глеб такой… — она мечтательно вздохнула. — Знаешь, он очень сильный, но вообще не знает, что такое рукоприкладство. И еще он гений. Он в пятнадцать лет окончил университет, в двадцать он уже профессор. А к нам он приезжает не только потому, что у него в Москве дед с бабкой, а еще и потому, что он помогает нашему Онкоцентру.

Тут она зачем-то сама расплакалась, и уже я ее утешала, подсовывала торт и гладила по волосам. Волосы у Юльки замечательные — русые, толстые. Это она в отца пошла. Ну и хорошо. Я ей не разрешала стричься до двенадцати лет, а сейчас она уже сама не хочет.

Вообще, если смотреть беспристрастно, Юлька у нас удалась, что называется. Серые глазищи, чистая кожа, коса до середины бедра… Мордашка надменная, но хорошенькая. Правда, я ей никогда этого не говорю, чтоб не зазналась. А то с ней потом не сладишь. Ее в фотомодели звали — отказалась. Не интересует ее по подиуму вышагивать. Она за кадром любит, руководить чтобы. Это уже от меня. Так что учится она на дизайнера одежды, или как-то еще это хитро называется, в наше время говорили проще — на модельера. Мечтает вывозить свои коллекции за границу, а пока у нее только один показ был. На прошлом Дне города, на площадке у школы. Собрали молодых модельеров, и устроили любительский показ. В качестве моделей одноклассников пригласили, шили все вместе. Может, я пристрастна, но то, что там показали две других девчушки — без слез не взглянешь. Вот Юлька постаралась, да. И ведь была самой молодой! Я в свое время наслушалась модных советов по воспитанию детей — и отдала ее в школу на год раньше. Понятно, пришлось кому надо ручку позолотить, не без того… А теперь пожинаю плоды. И какие плоды!

Эх, с ее внешностью и способностями, да чуть побольше удачи… Или благоразумия. А то связывается с кем попало. Умом я, конечно, понимала, что и Ванька ей не пара. Но он был лучше всех остальных. Гену я без содрогания вспомнить не могла. Интересно еще, что собой представляет ее норвежец… Небось мелкий и страшненький. Правда, в Норвегии уровень жизни очень высокий. Опять же, если он не красавец, за Юльку крепче держаться будет.

— Он в воскресенье придет, — напомнила Юлька. — Мам, я, это… Он иностранец все-таки…

— И что?

— Ну, не надо его пугать русским застольем, а? Он, конечно, знает, что это такое, но… не надо.

— Сама разберусь, что надо и что не надо, — отрезала я.

Всю неделю мы как на взводе ходили. Я голову изломала, чем бы таким гостя удивить. А Юлька просто нервничала и психовала. Я заикнулась --">