Вольдемар Яаанович Путтинг - Рождественская история

ему подарки и пошел на кухню с мамой, прикрыв двери… Ирландия в нем больше не нуждалась. Кризис докатился и до нее, работа была нужна ирландцам…

Но Рождество есть Рождество. И Саша с папой вечером пошли в кафе — мороженное. В последний раз. Папа задумчиво смотрел на снежинки, падающие за окном, пока Саша уплетал свои холодные, вкусные шарики политые шоколадом. Ему никуда не хотелось идти. Хотелось так сидеть и сидеть… Не хотелось через два дня идти снова унижаться, обивая пороги рекрутинговых агентств, которые обещали золотые горы, по факту оказывающиеся четырнадцати часовым рабочим днем в нечеловеческих условиях за 6 евро в час. Без выходных и больничных. Да и такая работа уже была дефицит. Поиск занимал по пол года.

"Как же им прожить эти пол года? Опять накопится долг за квартиру, что будем есть? Как жить?" крутились невеселые мысли в голове отца. Под его невидящим взглядом, за окном кафе проходили веселые, пьяненькие компании эстонцев, празднующих свое Рождество, и которым не надо было думать о подобных вещах. Веселиться! Вот и все. Эстонское правительство позаботилось, чтобы эстонское население имело работу, стабильную зарплату и Рождественские премии. А на остальное население ему наплевать. Как всегда. Эстония для эстонцев! Не зря же они так кричали и в 1991 году, и все последующие годы.

На обратном пути домой, Саша был весел и счастлив, прыгал как птичка и щебетал вокруг папы. Сбылась его мечта! Папа рядом, поел вкусного мороженного, вкус которого за полгода уже успел подзабыть, и Рождество! И пускай не была куплена дорогущая живая елка! Зато город украшен разноцветными фонариками, играет музыка и завтра, они с папой поедут кататься на горку. Счастье!

Но вот Саша увидел, что папа остановился возле витрины большого ресторана с мелькающими огнями вывеской рекламы, то ли "Олимпия", то ли "Олюмпия"… Губы папы сжались в белую полоску, лицо застыло в злом спазме. Отец с ненавистью смотрел на веселящихся внутри людей… "Папа, кто это?", испуганно спросил Саша, — "Что случилось?". Папа отвернулся от окна ресторана, его лицо разгладилось, он улыбнулся Саше. "Ничего сынок, ничего…" И они дальше пошагали в свой нищий дом, в свою хрущевку.

Сзади хлопнула дверь ресторана, это на улицу выскочили покурить гуляки. Громко смеясь, по-русски, они весело обсуждали, как хорошо им отдыхается в сказочном Рождественском Таллине, какие кругом хорошие, добрые, улыбчивые эстонские официанты, прохожие. Как чисто и аккуратно, красиво, как замечательно украшены в городе улицы… Покурив, русские туристы из Москвы, обдавшись паром из открывшейся двери, вновь заскочили внутрь ресторана, продолжать пить эстонское пиво, заедая кровяной колбасой и веселиться…

Откуда им было знать, что о них на самом деле думают эстонцы? И не могли они прочитать мысли Сашиного папы, смотревшего на них… Да им это и не интересно. Гуляй Московия! И пусть папа Саши думал: "Как же так? Вы же такие же русские, как мы! Как вы можете пить и веселиться в этом концлагере для русских, когда русским детям нечего есть? Когда нас, русских оставили без средств к существованию! Когда нас здесь ежедневно унижают! Зачем вы тратите русские деньги здесь? Ведь каждая ваша покупка — это деньги для националистов. Они на эти деньги смогут оплатить еще одно рабочее место инспектора Языковой инспекции, который придет проверять и увольнять русских… Как же так?".

А на улице тихо падал снег, туристы из Москвы развязно пели эстонские песни, и продолжали в теплом ресторане пить пиво. Их это не касалось. Им хорошо. Веселые компании эстонцев собирались запускать фейерверки. Только местные русские были лишними на этом празднике жизни…

--">