Роман Валерьевич Сенчин - Новый реализм

одежде, короткими волосами. Возраст определить было невозможно, но явно не девушки.

Отздоровались, поулыбались; хозяйка принесла большой стеклянный кофейник, чашки, печенье. Женщины раскрыли блокнотики и тетрадки.

- Роман, - тихо сказала Наталья Алексеевна, - сначала я расскажу о вас. Представлю. Они читали отрывок из вашего романа, по крайней мере, я рассылала. А потом начнем диалог. Я буду говорить по-английски, они русский язык очень плохо...

- Да, да, - кивал он, - конечно.

- Ну вот. - И Наталья Алексеевна начала рассказывать.

Английский Роман Валерьевич не знал. Лет пятнадцать в общей сложности - в школе, Литинституте, других учебных заведениях - он учил немецкий, но в памяти осталось лишь несколько слов. Арбайтен, киндер, катце, штрифтштеллер, шрайбикус... Когда начались поездки в Германию, поначалу было стыдно, что он ни бум-бум ни в немецком, ни в английском, ни во французском. Люди были готовы разговаривать с ним на любом из них, но он только глупо улыбался и говорил: "Извините, не понимаю". А потом решил, что это незнание ему на руку - такой вот, из глухой, дикой провинции, пробившийся природный талант.

Сейчас он сидел, упершись взглядом в тарелку с печеньем, - разглядывать некрасивых женщин было неинтересно, а симпатичную хозяйку неудобно, - слушал непонятную речь и чувствовал, что она убаюкивает, расслабляет, распрямляет мозги... Ох, закрыть бы глаза... Действительно, зачем в одиннадцать утра такие дела устраивать? Лично он в это время привык быть за столом, писать или вычитывать, редактировать чужое, набирать на ноутбуке рецензии... Лучше бы вечером... Хотя. Хотя ведь - муж, или кто там, наверняка сейчас на работе, а ей скучно. Вот и решила занять досуг, устроить салон. А вечером придет ее мужчина, она наденет платье и пойдет с ним в ресторан. Тут много, в этом районе... Какой-нибудь "Пушкин", где окрошка на сладком квасе. Позорятся перед иностранцами... Да, ей удобно, нескучно, а у него всё утро насмарку. А может - и день.

Появились две кошки - серая и бурая. Медленно, осторожно побродили меж ножек стульев и стали обнюхивать его носки. Серая даже покусывать попыталась. Роман Валерьевич поджал ноги. Вспомнил - один носок порван на пятке... Блин, вечные геморрои: синтетические крепкие, но начинают пахнуть на третий день, а хлопчатобумажные рвутся...

- Ну вот, - неожиданно перешла на русский Наталья Алексеевна. - А теперь - вопросы. Плиз, - обратилась к женщинам.

Одна из иностранок, со словно бы неделю немытым каре, в коричневой мешковатой толстовке, заговорила, и Наталья Алексеевна тут же стала переводить:

- Ирена спрашивает: Роман, почему у вас всё так мрачно? Действительно ли жизнь в России так ужасна?

Этот вопрос задавали ему постоянно. На всех встречах, в каждом интервью, да и, что было неприятно, в повседневной жизни. Даже жена иногда спрашивала. И он научился отвечать почти складно. Без мыков-пыков:

- Я не могу согласиться с тем, что в моих произведениях всё так уж мрачно. - Приостановился, давая возможность Наталье Алексеевне перевести.

- Вы говорите, говорите, - шепнула она, - только не очень громко. Я буду синхронно...

- Так вот... Понимаете, в своих произведениях я обращаю внимание на то, что литература обычно обходит стороной. Разные житейские проблемы, неурядицы, нехватку денег, часто перманентную. И - нереализованность идей, мечтаний. Во-от... Наша жизнь вообще, если задуматься, состоит из череды мелких неприятностей. Крупные я стараюсь не трогать. - Пальцы на левой ноге стали грызть. Было небольно, но неприятно. Он дернул ногой, под стулом раздался возмущенный мявк. - Но... но большинство людей эти неприятности стараются не замечать, забыть, я же обращаю внимание. По крайней мере - в литературе. И своего героя я стараюсь показать многогранно. У меня нет законченных злодеев или каких-то абсолютно положительных. У человека ведь в делах или в мыслях есть много всякого. И нелицеприятного... И я это не утаиваю. Может быть, из-за этого и возникает ощущение мрачности.

После тычка кошки переключились на журнальный столик. Поднимались на задние лапы, обнюхивали чашки. Хозяйка, прекращая конспектировать, досадливо покачивала головой, отгоняла кошек легкими хлопками по ушам.

- А что касается России... - Ужасная жизнь в России интересовала иностранок больше всего; часто только эта тема, правда, в разных вариациях, становилась основной в такого рода встречах. - Гм... - Роман Валерьевич сделал вид, что задумался. --">