Борис Петрович Екимов , Лев Владимирович Лосев , Ревекка Марковна Фрумкина , Татьяна Анатольевна Вольтская , Юрий Суренович Сааков , Дмитрий Евгеньевич Галковский , Ирина Васильевна Василькова , Марианна Марковна Гейде , Анатолий Алексеевич Азольский , Инна Львовна Лиснянская , Журнал «Новый мир» , Сергей Павлович Костырко , Андрей Витальевич Василевский , Юрий Михайлович Кублановский , Владимир Алексеевич Губайловский , Михаил Яковлевич Горелик , Юрий Анатольевич Петкевич , Павел Андреевич Руднев , Валерия Ефимовна Пустовая , Павел Михайлович Крючков , Валерий Анатольевич Сендеров , Наталья Андреевна Сиривля , Владимир Иванович Цивунин , Юлия Вячеславовна Ушакова , Ирина Александровна Ермакова , Леонид Дубшан , Тамара Александровна Жирмунская , Сергей Зуев - Новый мир, 2004 № 03

Ирина Ермакова Царское время

Ермакова Ирина Александровна родилась под Керчью. Закончила Московский институт инженеров транспорта, 12 лет работала по профессии. Автор нескольких лирических сборников. Живет в Москве.

Август

Тяжелеет яблоко прогибает ветку

Черенок напрягается похрустывает в листве

Занимаются травы пламя бежит по ветру

И гудит гудит в зеленой твоей голове

В поределых кронах кричат незримые птицы

Перезрелые звезды с погон твоих осыпаются

Разбегаются тени стволов перед закатом

Твой медовый воздух отрывным напоен ядом

Угорелое лето взвивается дымом с плаца

В расписных подпалинах пни маршируют следом

На пунцовом солнце полки облаков толпятся

Полыхай государь гори командуй парадом

Высоко гори — охряно багряно властно

Ясно-ясно гори август чтоб не погасло

Это царское время — отрыва паденья раската

На плацу под яблоней — диковинные гранаты

На плацу парадном в ясно горящих травах

В груде веток павших между корней двуглавых

Так — катается так — пшикает величаво

Так волчком крутится обугленная держава

Словно в лето красное чает опять вернуться

Наливным яблочком по золотому блюдцу

Праздник

Как темно на белом свете темно

А на набережной праздник огни

Порассыпались подружки-дружки

А на набережной красный салют

Улетел в Канаду легкий Витек

А на набережной му-зыч-ка

Толик Иволгин исчез в никуда

А на набережной песни поют

Юлька скурвилась Аленка спилась

Стас — в бандиты Свистопляс — на иглу

А на набережной пушки палят

А над набережной в небе дыра

А Иван под Грозным голову сложил

Кругло стриженную голову

А на набережной крики ура

Веселится и гуляет весь народ

Веселится и гуляет весь народ

Хочешь вой Царевна хочешь — пляши

Ни души на свете нет ни души

Дождь

Памяти Чедо Якимовского.

Дождь снова идет долговязой походкою цапли

Вдоль сна с черно-белою сетью — проснешься во сне —

Над морем капелла — стеклянные полые капли

Клекочущей стаей слетают на веки ко мне

Бредут рыбари и дрожащее облако пены

По сонному берегу тянут в соленых сетях

Чернеют ручьи от дождя набухая как вены

И белая пальма качает твой сон на руках

Проснешься — над морем двуцветное небо а снизу

Промокшее солнце попалось в блестящую сеть

На тонких ногах дождь идет в тишине по карнизу

Как старый художник с холодной оглядкой на смерть

Проснуться заснуть и проснуться — а в комнате осень

Размытые звезды в окне сквозь решетку дождя

И женщина медленно волны волос перебросит

За влажную спину в предутренний сон твой входя.

* * *

Ангелина Филипповна

самая культурна жилица

нашего подъезда

отслужила ровно 52 года в Большом

билетершей

Теперь у нее коллекция арий

и коллекция кошек

Пластиночные дивы

постоянно поют

Собрание кошек

постоянно растет

Все бывшие беспризорные

кошачьи души микрорайона

обретают себя здесь — в ее безразмерной

однокомнатной

Все они именованы

Имена их ангельские:

Аглая Аделаида Агафон…

Когда Ангелина Филипповна заводит

какую-нибудь арию — например Мефистофеля: ха-ха блоха

кажется что поет одна из кошек

и жестокий кошачий дух

лестничной клетки — сгущается

перекрывая оперную мощь

и это — самое общее место

нашего подъезда

Молчаливое общее место

По безмолвному уговору

никто из соседей никогда

не пеняет кошколюбице

на эту вонь ибо

Ангелина Филипповна

всегда в белом

и подопечных своих экс-билетерша

обряжает в белые одежды

И когда она выводит их

на демонстрацию

натянутые поводки звенят

накрахмаленные крылышки трепещут

лавочный хор приподъездных гурий

уважительно шелестит:

Ангелина и ее ангелята

Кофейная церемония

Если сила есть — все остается в силе

Остается все именно там где было

Можно забыть