Борис Петрович Екимов , Василина Александровна Орлова , Евгений Васильевич Клюев , Данила Михайлович Давыдов , Василий Ярославович Голованов , Алла Максимовна Марченко , Григорий Михайлович Кружков , Андрей Германович Волос , Журнал «Новый мир» , Сергей Павлович Костырко , Алла Николаевна Латынина , Анна Юрьевна Гедымин , Андрей Витальевич Василевский , Юрий Михайлович Кублановский , Владимир Алексеевич Губайловский , Павел Михайлович Крючков , Игорь Манцов , Михаил Юрьевич Эдельштейн , Виктор Листов , Александр Николаевич Климов-Южин , Анатолий Михайлович Хомяков , Владимир Александрович Десятников , Ян Шенкман - Новый мир, 2006 № 12

Не строй из себя великосветского. Ведь ты ублюдок городских окраин. Парень из Бутова.

Сигаретный дым расплывался и курчавился в воздухе, делая запах лака еще более тошнотным.

— Бутово становится районом элитных застроек.

— Для этого надо еще разрушить полгорода.

Автомобиль выруливал на Садовую, и тут, как назло, включился красный, и толпа пешеходов ринулась с одной стороны на другую. У Рамзана стали потеть ладони, и на руле, обтянутом искусственной кожей, черной и синей, отпечатались влажные следы.

— Вот всегда так, — заявил он и грязно выругался, — если что-то задерживает у самого входа, потею, как дровосек. Нервы.

— Чего нервничать-то? Москва — мировой хлев. Глухо, как в болоте.

— Да, точно. Никогда здесь не будет ни клубняка, ни тусы что надо. Нам не пережить тех трипов… Как там у Мураками…

— Блин, задолбали своими мураками. Только и слышишь про эту харуку. Хорошо, что ты про Коэльо хоть не поешь. Откровение на уровне рекламного проспекта.

— Глубоко плаваешь…

Наконец они вдвинулись в клуб, охранник, правда, рыпнулся преградить дорогу, Рамзан умел круто обходиться с подобными препятствиями:

— Да ты чё, у нас столик заказан… любезный!

Может быть, именно “любезный” вместо устаревшего “брателло” подкосило ровесника, раз тот, сраженный, отступил в темную глубь гардероба.

— Сильно ты его.

Они пропихались, орудуя локтями, сквозь дискач, спросили по текиле, хлопнули стаканом о стойку и выхлестнули жидкость в себя.

Огни тотчас стали ярче, музыка — громче.

— Ну, айда.

Рамзан потянулся к танцполу, Сергей отстал.

Клиповое сознание. Модификация общественного и личного сознания, когда становится невозможно долго концентрировать внимание на одном событии, оно уходит, смываемое наплывом новых ситуаций; все бешено калейдоскопирует, разорвано, расхлестано, словно нарезано лезвием или нашинковано сверхострым ножом телерекламы. Обрывки впечатлений рваными краями кое-как сшиваются между собой рекламой, метро, сменой времени суток.

— Ты чего? — заорал в шуме Рамзан.

Сергей покачал головой. Ему одной текилы было недостаточно. Остался на месте, созерцая беснующуюся толпу и — одновременно — широкий экран подпотолочного телевизора, где танцевал и прыгал оглохший в клубном реве и рейве футбол.

Праздник был так мало похож на офисную ерунду, которой приходилось каждый день заниматься. Сергей вздохнул.

Он хлопнул вторую текилу и вошел, как в чан, в густое парное месиво тел.

— Девчонки, вы откуда?

Музыка била в уши, и догадаться, о чем он, можно было только по бешено прыгающему рту.

Через несколько секундочасов Катя Хохломская махнула рукой — она пошла покурить. Рамзан плавно двинулся за ней.

— Москва портит людей, — морща нос с таким тщанием, что в складочки собиралось и устье лба у переносицы, заявила Катя ни с того ни с сего.

— А ты что, не из Москвы? — на одном дыхании, не интонируя, спросил Рамзан — ему показалось, что изо рта вылетело сообщение по аське, он словно отстучал его — зубами на легкой прохладе улицы, все строчными буквами, без запятых.

Они стояли у входа в клуб на феврале без верхней одежды и курили. Катю тряхнула легкая судорога холода и волнения.

— Нет, ну я не имею в виду нас, коренных москвичей… Но всякие бандерлоги из берлоги, из разных городов-спутников или тем более откуда-то из пещер, — у них, как правило, не бывает возможности исполнять в Москве свои желания, а начинают хотеть они тут очень многого. Забывают, кто они такие. Особо ненавижу хачей. Чувствуют себя хозяевами. Белой девушке не пройдись перед ними. За это скины их и бьют.

Из клуба вышел какой-то парень, по виду из Питера, с рыже-красными вихрами, всклокоченными на манер мокрых, с ниткой мелких деревянных бус на шее. Закурил рядом. Последнюю фразу Катя произнесла уже при нем, он внимательно слушал, даже голову повернул.

— Москвичи все такие, — пробормотал он, отворачиваясь, — тупорылые снобы.

Хохломская как ни в чем не бывало затянулась.

— Ладно, — проговорила она и выдохнула, как бы растворяя в сигаретном дыму реплику. — У меня, например, брат скинхед. Я не говорю, что я его поддерживаю. У меня свои взгляды. Да и музыка их довольно-таки бессмысленная. Но в принципе я его понимаю. Может быть, если бы я была парнем, я бы именно так себя и вела.

Рамзан наклонился к ней:

— Никогда так не говори.

— Почему?

— Никогда. Поняла?

Она передернула тонкими --">