Мария Семеновна Галина , Григорий Михайлович Кружков , Виталий Маркович Каплан , Алла Глебовна Горбунова , Ксения Викторовна Драгунская , Журнал «Новый мир» , Сергей Павлович Костырко , Алла Николаевна Латынина , Андрей Витальевич Василевский , Виталий Николаевич Сероклинов (Серафим) , Владимир Алексеевич Губайловский , Андрей Михайлович Ранчин , Алексей Евгеньевич Смирнов , Иоганн Христиан Фридрих Гёльдерлин , Павел Михайлович Крючков , Ефим Львович Бершин , Александр Александрович Сопровский , Ольга Балла , Дан Семёнович Маркович - Новый мир, 2010 № 12

Ящерица

Кружков Григорий Михайлович родился в 1945 году в Москве. По образованию физик. Поэт, переводчик, эссеист, многолетний исследователь зарубежной поэзии. Лауреат нескольких литературных премий, в том числе Государственной премии РФ (2003). Постоянный автор «Нового мира». Живет в Москве.

 

 

             *     *                    *

Тенью пробегает по стене,

Прячется, как ящерица, в щели.

Никогда не представала мне

В юной пене, как у Боттичелли.

 

Как Афина, в шлеме и с копьём

Из моей главы не выходила;

На рассвете огненным перстом

Грозных слов на сводах не чертила.

 

В горной чаще, темной и глухой,

Путь не преграждала, как волчица;

На балу пренебрегала мной,

Да и не умел я волочиться.

 

Одного хватало мне вполне

Взгляда недоверчиво-родного...

 

Только ящерица на стене.

Только буквица в начале слова.

 

 

              Al Monte  

Bene non seppi; fuori del prodigio

che schiude la divina Indifferenza… [1]

 

Я видел дом, где родился Монтале.

Из города зигзагом круто в гору

идет дорога. Место это впору

тому, кто сделал свой сальто-мортале

из вечности — сюда.

Над самой кручей,

 

как крепость, возвышается палаццо.

Над ним лишь небо,

есть где разгуляться

орлу и ветру, молнии и туче.

 

Внизу — всё, от чего, не видя блага,

его глаза навеки отвернулись:

толкучка мачт и генуэзских флагов,

торгашеская узость тесных улиц.

 

Вверху — пустого воздуха остуда,

донесшееся восклицанье птичье,

взлёт сокола

и то, что выше чуда:

небес божественное безразличье .

 

Корсо Догали

Генуя

 

 

 

              Памяти Друзиллы Тандзи  

 

Avevamo studiato per l’aldila

un fischio, un segno di riconoscimento [2] .

 

в семьдесят лет женятся по любви

что было дальше

мушка сломала лапку

и умерла

сколько хочешь свисти зови

не досвистишься

легче сыскать булавку

в сердце

легче вынуть ее

бродит всю ночь

призрак под простынею

и качается хлопает высохшее белье

между соседским окном

и другой стеною

ветер ночной

с улиц сдувает сор

листья бумажки

всё что цепляется слабо

за мостовую

вселенная катится как колесо,

под гору

по колеям своим и ухабам

волнами ходит

холод сквозной с реки

 

время-аптекарь

что-то толчет в своей ступке

ножки твоей терпсихоры

слишком тонки

ручки и крылышки

слишком прозрачны и хрупки

ветер свистит в переулках

свистни и ты

может быть отзовется

какая-то искра

свистни не бойся

и до конца темноты

жди из-за двери балконной

ответного свиста

 

 

              Король червей  

Поднял шишку и держу в руке

И дивлюсь необычайной шишке —

Где-то там — от дома вдалеке —

В райском лигурийском городишке.

 

Плакавший когда-то над Муму,

Разве знал я, как цветет агава?

Палочку найду и подыму —

Вот и будет скипетр и держава.

 

Приосанюсь, погляжу грозней —

Даже бровь насуплю шутки ради…

Может, стану Королем червей

При каком-то будущем раскладе.

 

             *     *                    *  

Искупаться мне в котлах,

В молоке и в двух водах…

                

Шершавая весна. Половичок,

Прижатый ветром к выгнутой решетке

Балкона, как худая рубашонка

К торчащим рёбрам нищего,

                           взлетает

И падает во дворик.

                           Пыль и солнце,

И шелушенье губ, и отвращенье

К снующим в небе некрасивым птицам.

Всё к одному — всё сводится к одной

Брезгливой мысли — нежеланью жить,

Брить морду, умываться и стареть.

А тут еще весна на горизонте,

И гарь, и отключение воды —

Сперва студеной,

а потом варёной…

 

             *     *                    *

Шарманка за окном на улице поёт…

А. Федоров  

Бетономешалка под самым окном

Мешает, мешает, мешает уснуть,

Рычит, и урчит, и гудит гудуном,

И крутит, и мутит рассветную муть…

 

Мешает, — и кажется, сам я в замес

Уложен, и в вязком растворе меня

Шатает, мотает, креня и гоня,

И месит, и бесит неведомый бес.

 

С трясучкою в теле, с надрывом всех жил,

С больной погремушкой взамен головы —

Попробуй расслышь трепетание крыл,

Шуршание сфер, прозябанье