же... Я любила стрелять, когда маленькая была. Но помню, добрый папа дал мне автомат. Отдача отбила плечо, я упала больно навзничь, юбка задралась на голову. Короче, вся рота солдат очень смеялась. Вот такая грустная история. Но базуки я люблю до сих пор.

— Летом в Коврове проводят пресс-тур, показывают новые образцы, а потом вывозят всех журналистов на полигон.

— Вот где можно душу отвести! Слушай, а если с журналистами такое регулярно делать, может, мы как-то здоровее будем?

...ГОЛОСУЕТ СЕЛО ГОЛОДОВКА В ИНТЕРДОМЕ ГОРОХОВЕЦКИЙ МИЧУРИН ГРИБЫ…

Август. Утро. Деревня Михайловская под Шексной. В деревню въезжает машина. Открывается дверца.

— А где у вас тут русские печи? — спрашивает Михалыч.

— Ну, везде... это ж деревня.

— Нет, а где топят? Где сегодня топили? Вы для нас свою печь затопите? Мы с телевидения, сюжет снимаем. У вас тут сегодня праздник русской печи... нам для сюжета надо.

Мама и дочка, загипнотизированные, ведут пришлецов к своему дому. По дороге вспоминают, что соседка Валя сегодня утром, кажется, печь топила.

— Пойдемте к Вале! — приказывает Михалыч. — Проводите нас!

Оператор!..

Провожают. Валин муж возле дома кормит корову и двух коз.

— Постойте, постойте рядом с ними! Подойдите! Погладьте! Нет, не так... Вот с этой стороны. Ну, все перекрыл, бля... С этой стороны... А поговорите с ней... Ну, о чем-нибудь поговорите. Пообщайтесь. Во, улыбнитесь. Шугните коз, чего у вас такие квелые...

Валин муж беспрекословно исполняет все команды.

— Вася, линзу принеси! Я хочу широкоугольником снять! Вася! Уже нашел ягодку! Кончай девушек клеить!

Водитель неохотно отрывается от трепа с юными пейзанками и несет оператору требуемую линзу.

— Михалыч, ну пошли в дом. Нам еще печь снимать!

— Сейчас, вот еще куры пусть побегают...

Валин муж старательно шугает кур. В доме — новые команды:

баланснуться,

открыть заслонку печи,

закрыть заслонку печи,

убрать со стола тряпки и пакет с чаем,

достать противень, убрать противень,

выйти из кухни, войти в кухню,

разгрести угли,

принести пирог на противне,

снять пирог,

снова положить пирог на противень,

снова снять, снять так, чтобы был виден пар,

а где у вас другие пироги,

уйти из кадра наху,

выключить телевизор, где слышен голос Путина,

снова баланснуться,

подальше микрофон,

еще раз скажите нам, чем русская печь хороша...

— Миниатюрная у вас работа, — уважительно говорит Валя.

...В смонтированном сюжете “Праздник русской печи” эпизод в деревне Михайловской занял двенадцать секунд плюс десятисекундный синхрон хозяйки. Курицы, козы, корова и Валин муж в сюжет не вошли.

— Простите мне мою неосведомленность, но что означает “баланснуться”?

— Жаргонизм. Взять баланс по листу белой бумаги. Чтобы картинка была нормальной цветности.

— А... Это когда белым листом перед камерой машут?

— И как вас там не убили? Воистину терпение народа безгранично.

— Даже пирогами накормили. С рыбой.

Ирка подала-таки на развод с Гошей. И теперь они достаточно гармонично — в те дни, когда он не пьет, — сосуществуют: она, конечно, орет, если он не хочет делиться сигаретами, а он охотно рассказывает гостям, как жена (почти экс-жена) задержалась и пришла домой “вхлам”. При этом денег на хозяйство почти не дает, а она ухитряется выжать — то сотню, то десятку, как повезет. Вот такой у нее второй предразводный брак.

Ни одна сука из НИИ защиты животных не захотела прокомментировать ситуацию с птичьим гриппом. Зато когда начали снимать этот институт снаружи, тут же выскочил охранник: “Где у вас разрешение?” — “Какое, наху, разрешение, мы не на вашей территории работаем”. — “Нет, это режимный объект, это секретный объект, снимать запрещено!”

Все эти НИИ, менты, прокуратуры-шмакуратуры, не говорю уже про исправительно-трудовые колонии, самовольно установили вокруг себя, обожаемых, зону, закрытую для съемок. Кто сколько захотел.

— Не иначе, у них какая-то птичья болезнь.

— Медвежья у них болезнь, а не птичья... Срутся!

Когда на ленте РИА “Новости” появляется заголовок * ВОЛОГДА * КОЛОНИЯ * НАВОДНЕНИЕ *, редактор стряхивает апрельскую дрему и вспоминает про меня.

В --">