Глеб Юрьевич Шульпяков , Василий Ярославович Голованов , Елена Римон , Татьяна Владимировна Кадникова , Александр Иванович Агеев , Марина Яковлевна Бородицкая , Журнал «Новый мир» , Сергей Павлович Костырко , Андрей Витальевич Василевский , Анатолий Генрихович Найман , Ирина Захаровна Сурат , Владимир Алексеевич Губайловский , Бахыт Шкуруллаевич Кенжеев , Ирина Сергеевна Богатырева , Павел Михайлович Крючков , Наталья Андреевна Сиривля , Василий Костырко , Анна Николаевна Цветкова , Ольга Балла , Михаил Иосифович Назаренко , Елена Евгеньевна Гродская , Марина Бувайло , Евгений Александрович Сливкин - Новый мир, 2010 № 03

Двенадцать с довеском

Бородицкая Марина Яковлевна родилась и живет в Москве. Окончила МГПИИЯ им. Мориса Тореза. Поэт, переводчик. Постоянный автор “Нового мира”.

*     *

 *

Не утешает пряник, не действует кнут,

не веселят мужчины, горчит вино.

Едешь в метро какие-то двадцать минут,

входишь — светло, выходишь — уже темно.

Это отхлынула жизнь, обнажая дно,

скоро созреет в тучах медлительный снег.

Время закутаться в плед и смотреть кино:

веку назло — с изнанки собственных век.

*     *

 *

Мне Пушкин обещал, что день веселья

Настанет. Он сказал: “Товарищ, верь!”

И верили ему в лесах тамбовских

Все волки, на скрипучей Колыме —

Невольники, толпой во тьму влекомы…

Мне тоже Пушкин никогда не врал.

Вот только нужно запастись терпеньем,

И грифельными досками, и мелом,

И книжками, в которых есть картинки,

И книжками, в которых нет картинок, —

Чтоб дети на обломках самовластья

Хоть что-нибудь сумели написать.

31 декабря

Спит животное собака…

Н. З.

Ночь дрожит от канонады,

в небо порскают огни.

— Хватит, милые, не надо!

— Нынче праздник, извини.

Ах, и правда, ведь сегодня

отмечает весь народ

Обрезание Господне,

в просторечье — Новый год.

Спит дитя, слегка поплакав,

чуть колышется Земля,

а животное собака

в ванной прячется, скуля.

...Но уже стихает грохот,

спит раввин, исполнив долг,

консервированный хохот

в телевизоре умолк.

На балконе мерзнет скутер,

шарит месяц по стене,

спит животное компьютер —

обновляется во сне.

*     *

 *

Мужики — чалдоны, сибиряки —

вырезают из берега узкий клин,

как кусок земляного торта,

в острый угол крошат приманку

                            и ждут в кустах,

чтобы дикий гусь, позабывши страх,

вдруг заплыл из озера в это подобье фиорда.

Глупый гусь не умеет сдавать назад,

и хотя, конечно же, он крылат,

только крыльев уже не расправит:

с двух сторон слоеная держит земля.

Хоть бы пулю! — нет, экономии для

подойдут и руками удавят.

Двенадцать с довеском

Пенелопины женихи,

островные царьки-пастухи,

разорались, как петухи.

— Выбирай, — кричат, — выбирай!

Не Ормений, так Агелай!

А не то разорим весь край!

Целый день женихи пируют,

соревнуются, маршируют,

по ночам рабынь дрессируют.

У рабынь интересная жизнь:

то мети, то пляши-кружись,

то скомандуют вдруг: “Ложись!”...

А не ляжешь — побьют отчаянно:

обнаглевший гость — хуже Каина.

Двадцать лет, как дом без хозяина.

Но хозяин — уже вот-вот:

у Калипсо лет семь, у Цирцеи год

погостил — и домой плывет.

Входит — бомж бомжом. Присел у стола.

Тут Меланфо на страннике зло сорвала:

у нее, как на грех, задержка была.

Дальше ясно: резня. Женихам — аминь:

только головы лопались, вроде дынь.

Подметать позвали рабынь.

Заодно допросили: ты, тварь! с врагами валялась?

Не реветь! не давить на жалость!

Значит, плохо сопротивлялась!..

Нянька старая, Эвриклея,

указала, от радости млея,

на двенадцать развратниц — почище да покруглее.

А потом Телемах под присмотром бати

их повесил — всех — на одном корабельном канате

(любопытная вышла конструкция, кстати).

Как флажки, трепыхались они у крыльца.

Это ж первое дело для молодца —

заслужить одобренье отца.

Слава Марсу! Смерть голоногим девкам

и Меланфо, гордячке дерзкой

с ее двухнедельной задержкой,

dir/

                            о которой никто

                            никогда

                            не узнал

*     *

 *

Интернет —

это просто большой интернат:

в нем живут одинокие дети,

в нем живут одаренные дети

и совсем несмышленые дети.

А еще в нем живут

кровожадные,

беспощадные,

злые, опасные дети,

которым лучше бы жить

на другой планете.

Но они живут

вместе с нами

в большом интернате,

и от них, словно эхо, разносится:

— Нате! Нате!

Подавитесь! Взорвитесь!

Убейтесь!

Умрите, суки! —

и другие подобные звуки.

Мы бы вырубили им свет,

но боимся тьмы.