Лев Владимирович Лосев , Евгений Георгиевич Пепеляев , Дмитрий Львович Быков , Аарон Захарович Штейнберг , Александр Семёнович Кушнер , Майя Александровна Кучерская , Андрей Георгиевич Битов , Михаил Наумович Эпштейн , Журнал «Новый мир» , Сергей Павлович Костырко , Андрей Витальевич Василевский , Мария Наумовна Виролайнен , Наталья Львовна Ключарёва , Павел Андреевич Руднев , Лиля Панн , Татьяна Александровна Касаткина , Евгений Кириллович Карасев , Наталья Андреевна Сиривля , Ирина Викторовна Машинская , Екатерина Корнилова , Дмитрий Мстиславович Крылов - Новый мир, 2006 № 01

И улыбнулся. Хотя Савинков с его сверхчеловеческим снобизмом и аристократической недоступностью никогда не был ему близок. В отличие от Божьего человека Ивана Каляева, который одной рукой крестился, а в другой — держал бомбу. И говорил, в ответ на иезуитские вопросы атеиста Савинкова: “А как же „не убий”, Ваня?” — “Не могу не идти, ибо люблю”.

По всем законам жанра Юнкер должен был писать стихи. И он их писал! Про каких-то белогвардейских офицеров, поезда, уходящие в ночь, и про то, что “отступать дальше некуда”. Но говорил он куда лучше, чем писал. Один разговор Никита запомнил на всю жизнь.

Юнкер говорил про Куликово поле. И такие у него были при этом глаза, такие интонации, как будто он не про князя, жившего семь столетий назад, а про себя самого рассказывал. И будто произошло все это вчера. Или даже сегодня. Только что.

— Это же последняя попытка была. Последняя. И заведомо безнадежная. И ты, юнец неоперившийся, не верящий в себя, ты бросаешь клич по всем этим разрозненным княжествам, которые, кажется, уже забыли и слово-то такое “Русь”, и ты даже не знаешь, до последнего не знаешь, придет ли кто-нибудь вообще. И вдруг приходят все. И тебя просто прибивает то, что на тебя свалилось. И ты понимаешь, что это История. Что либо сейчас, либо никогда. И ты отдаешь приказ перейти реку. Зачем? Ведь было бы гораздо легче стоять на другом берегу и просто не давать противнику переправиться. Но ты делаешь это. Зачем? Затем, чтобы отрезать себе пути к отступлению. Погибнуть или победить. Без вариантов. А потом ты жертвуешь своим лучшим полком. Потому что только так можно выиграть. Ты просто посылаешь этих людей на заклание. Твоих друзей. И они все проходят перед тобой. И ты говоришь им: “Мы победим!”, а сам знаешь, знаешь, что все они умрут. Все. И что не ты сделал этот выбор. Ты просто его осуществил…

И тут Никита почувствовал, что именно этот момент станет для него Россией. Если он когда-нибудь окажется вдруг далеко отсюда. Или, может быть, даже после смерти. Он будет вспоминать не березки-рябинки и, конечно, не “мундиры голубые”, а Юнкера, говорящего о Дмитрии Донском как о самом себе.

 

4

— Да ты просто влюбился в него! — смеялась взрослая девушка Эля, когда Никита рассказывал ей про Юнкера. А потом, по традиции, начинала Никиту опекать: — Ты не слишком с ним откровенничай. Он вовсе не такой простой, как тебе кажется. Темная лошадка. Лучшего претендента на роль Азефа не сыскать! Разведет тебя на какой-нибудь план государственного переворота, а потом сунет в нос корочки ФСБ.

Никита не спорил. Хотя не сомневался в Юнкере ни на секунду. Никита пил зеленый чай и старательно вдыхал запах, “способствующий восстановлению ауры”, которым его потчевала Эля. С Элей было бесполезно спорить. Она была девушкой сложной судьбы.

Когда-то, в “позапрошлой жизни”, она жила в Одессе. “Потом меня начал регулярно насиловать отчим, — светски рассказывала Эля, разливая зеленый чай, — и я сбежала в Питер”.

В Питере Эля стала учиться на режиссера. Как говорится, ей прочили большое будущее. А пока будущее не наступило, Эля радовалась всему новому. Богемные тусовки, ночной образ жизни со всеми вытекающими последствиями, комната в общаге, превращенная в сквот.

Вот эпизод из второго Элиного житья. Его она тоже рассказывала легко и спокойно, как бы между делом. Эта ее особенность всегда приводила Никиту в шок.

— Тогда как раз вышел альбом “Pink Floyd” “Division bell”. Мы с моим приятелем-художником лежали на полу у него дома, в темноте, пили вино, курили гашиш и слушали. Потом он вдруг стал приставать ко мне, видимо, музыка навеяла, а мне не нравятся мужики с бородой, ну, я сделала вид, что сильно обижена его поползновениями, и собралась домой. Поздно уже было, он хотел проводить, но я не позволила, надо же было до конца сыграть роль оскорбленной императрицы. Еду в трамвае, смотрю, маньяк какой-то с портфельчиком на меня все пялится. Ну, думаю, никак изнасиловать хочет. И точно ведь! Вышел следом за мной, затащил в подворотню и изнасиловал. С тех пор я “Division bell” не люблю. Потому что маньяк этот хоть и без бороды, но был еще противнее художника. Слюнявый такой.

В Питере Эля без памяти влюбилась. И даже вышла замуж. А на следующий день после свадьбы муж бесследно исчез. “Ищут пожарные, ищет милиция” продолжалось год. Эля вылетела с последнего курса и стала седеть. А была она брюнеткой. Так что это --">