Роман Валерьевич Волков - Рассказы и сказки

работы, но и от жизни, ставшей какой-то непонятной, когда он, сильный и крепкий мужчина, вместо того, чтобы стоять на передовой с автоматом, начал считать бритые черепушки тупых рекрутов. Сзади него четверо офицеров, это «купцы» с разных частей, приехали за живым товаром.

- Здравия желаю. Полковник Гребенюк, ваш военный комиссар. – Он крутится, пытаясь посмотреть в глаза всем призывникам. – Я не оратор, говорить не умею. Здесь вы все ребята очень хорошие. Орлы! Все как на подбор. Вы потому и самые последние остались, непризванные. Мы вас по командам не разбивали, запрос на ваш призыв прислали три части, все с разных округов и разных фронтов. Все их представители приехали, вот они. Они сейчас по несколько слов скажут и потом сядут вот за столы, вот здесь вот, и можете подходить записываться. Только это, вас тут сто десять человек ровно, так что смотрите: ровно по пятьдесят человек в первые два округа, а в Западный - десять. Ну там, плюс-минус два-три человека.

- Капитан Орлов, ВДВ. Дальневосточный фронт. Мне нужны только те, кто хочет служить десантником. Ребята, на нас прет вся Азия. Они числом давят. А вы сами знаете, еще Суворов говорил: не числом, а уменьем бей. Вот мне умельцы и нужны. Жду.

- Лейтенант Ваняткин. Северный округ. У нас это, в общем, желательно, те, кто холода не боится. Потому что, это, мы сейчас и во флот набираем, и подводниками, и морпехов, вот. И десантуру тоже. Вот. И это, еще кто на компьютерах и с электроникой, в общем, разбирается, чтобы на кораблях работать.

- Майор Лутковский. Западный фронт. Мне вообще предпочтительней, кто отучился уже. Еще лучше, у кого разряд спортивный. Будем забрасывать за линию фронта. Ко мне только с рекомендациями. Служить будете у меня лично, потому сам и отбираю.

Ко мне, вырвавшись из всеобщего толповорота, подходит Володька. Он, конечно, меня сразу увидел. Он откашливается и говорит:

- Товарищ капитан! – и уже стыдливым шепотком. – Дядя Женя…

- Чего, Володь? – уж можно подумать не знаю, чего он попросит.

- Я это, я хотел на запад попроситься, в подрывные отряды, а рекомендацию мне ПТУ не дало. У меня и разряд есть, по конькобежке, ну вы ж знаете. Первый взрослый. Я это, ну можно придумать чего-нибудь… - Он вежливо подает мне трость и я ковыляю к капитану Лутковскому.

- Товарищ майор!

- Да. – Он оборачивается и в один мигок окидывает меня с ног до головы: приземистую неправильную фигуру, парадную форму, нашивки, медали и орден. Протез не так уж и заметен, у меня хороший дорогой протез, но Лутковский все равно догадался. – Ледовый прорыв? 

Я киваю.

– Я ведь тоже там был, в спецназе. Повезло.  

Я опять киваю: действительно – повезло. Был в самом авангарде Ледового прорыва, в спецназе и целехонький, ни царапинки. А я чуть не в тылу на КАМАЗе ездил – и вот: чуть живой остался. А майор – молодец. И теперь вот ребят отбирает, и сам с ними в тыл врага диверсантом пойдет. И жена наверняка у него живая, и сынишка. А захочет – и еще одного с женой родят. Или двух. Потому что сильный, здоровый мужчина. А таким не просто везет -- такие удачу сами за хвост ловят и в свою кормушку тычут: ешь, мол, милая, отсюда. А та трепещется, да ест, а потом и привыкает.

- Товарищ капитан, вот тут парнишка один, Белов Владимир. К вам хочет служить.

- Рекомендация есть?

Я тычу пальцем себе в грудь. Капитан смеется, смеюсь и я.

- Будет первым в списке.

- Спасибо, товарищ капитан. – Я киваю Володьке и ползу за свой столик.

-3-

Возвращаясь из военкомата домой, я увидел на дверях всех подъездов объявление.

”Братья и сестры!

Через неделю, 24 сентября нашим войскам предстоит сражение,  решающее исход изнурительной войны. В наших силах помочь нашим отцам, братьям и сыновьям, проливающим кровь за Родину.

В связи с этим, а также по поводу предстоящего праздника Таусеня, все приглашаются в городской Храм Перуна (ул. Красная, 38) 20 сентября в 20-00.

Лекцию «Таусень – праздник осеннего Солнца» прочтет жрец Круга Родной веры Венцеслав.

Жрец Перуна Лют”.

-4-

Лют, а в миру Андрей Маслов – бывший морской пехотинец. Лет десять назад, молодым безусым бойцом он сразу после военного училища попал на самое острие иглы еще первого прорыва Огненной Лавы. Чудом остался жив, только вся его правая половина превратилась в истрепанное мясное тряпье: ноги и руки не было, половину лохмотьев лица скрепляла розовая --">