Мария Викторовна Панкевич - ЖЫвотные в моей Ж

должны быть свободны — и если нравится Маньяку бегать на рынок, пусть; а нравится синеболу имя «Джессика» — тоже нехай. Это был важный урок. С тех пор я не ограничиваю никого ни в чем и только наблюдаю, пока не надоест.

Очередным летом случилось чудо — нам через забор подбросили белую ангорскую котеечку, прелесть какую хорошенькую, и мне разрешили ее забрать с собой в город! Я была так невелика и глупа, что окрестила ее Снежинкой.

Мы с кошечкой много играли. Я любила ее купать и сушить феном, она шипела и царапалась, спасая свою шкуру. Еще мы часто слушали кассету Тани Булановой. Под самые любимые песни, вроде «Спи мой мальчик маленький, спи, мой сын», Снежинка отплясывала на задних лапах с моей помощью. Может, из-за Тани, может, из-за меня, кошка выросла злобной и похотливой.

Снежинка обоссала все мои школьные терадки и сумки, в гимназии от меня воняло кошачьей мочой. На улице в мою любимую сумку, Дольче и Габбана с Апрашки, из-за вони вцепилась зубами псина и перепугала до слез. Кошка мне быстро надоела.

Еще мне осточертела пьяная рожа отца — он стал кидаться на мамашу, та дико кричала и замахивалась подсвечником. Мы с братом висли на папкиной футболке и рыдали: «Не тронь маму, не тронь!» «Сученыши!» — сдавался отец и уползал храпеть. «Расти, защищай сестру! — учила братика мама. — Был бы у меня брат — сейчас набил бы козлине морду, а так заступиться некому, что хочет, то и творит!»

Однажды я решила проверить, крепко ли спит бухой пахан и забралась на второй этаж нашей детской кроватки со Снежинкой. Раскачав ее и чуть приподняв, я прошептала: «Прощай, кися моя!» — и изо всех сил кинула ее лапами отцу на лицо. Пока он орал и сдергивал кошку, я улизнула и села с книгой в угол. Пахан выбежал с окровавленной харей из спальни и понесся прямо на улицу, держа воющее животное за холку.

«Где моя кошка?» — спросила я его через пару дней.

«На дачу к друзьям отвез!» — ответил пахан.

«Ага — на дачу, не ври ребенку! — вмешалась мама. — Вынес, небось, к помойке да шмякнул кошечку головой о стенку! Только мозги, небось, и потекли!».

Пахан меня подозревал и допрашивал — где я была, когда прыгнула кошка? Но я молчала, повторить страшную судьбу Снежинки мне не хотелось. Через несколько лет он ушел из семьи к юной любовнице, своей секретарше, и дома стало намного спокойнее.

Раньше сядешь — раньше выйдешь

О том, что эта худенькая малолетка скоро появится в тюрьме, подследственные женщины узнали из новостей. По словам репортёра криминальной хроники, Олеся поразила всех цинизмом. На вопрос, сожалеет ли она о совершенных преступлениях, девушка ответила в телекамеру: «Какая теперь разница… Раньше сядешь — раньше выйдешь!»

«Детей на мобильники кидать! У моего ребенка бы отняли телефон, да еще и с ножом! Я бы эту мразь не судила, а сразу придавила!» — горячилась Тетка. Другие возражали: «Да она сама — ребёнок! Только восемнадцать исполнилось. Тем более — наркоманка!».

Оказавшись в камере, Олеся заявила, что во всем созналась, судится в особом порядке и рассчитывает получить реальный срок — на момент ареста она уже находилась на условном. Она оказалась коммуникабельной и веселой девчонкой. Несмотря на юный возраст, биография Олеси была полна приключений.

Выросла девочка в детском доме. В подростковом возрасте её удочерила порядочная и добрая женщина, хотя Олеська уже обладала всеми вредными привычками, включая зависимость от опиатов.

Новая мама периодически оплачивала Олесе лечение в нарколожках и просила устроиться на работу. Олеся то сбегала от неё к цыганам в табор, то веселилась с мужиками, которые её обеспечивали. К одному из них она даже испытывала некое подобие уважения, но их отношения прервались. Он стал потерпевшим по её первому уголовному делу — шестидесятилетний научный работник, обладатель большой квартиры в центре города.

Однажды Олеся проснулась у него дома. Денег у неё не было совсем. Сожителя тоже не было. Пришлось забрать старый мобильный телефон своего благодетеля и все деньги, найденные в квартире. Этого было мало, поэтому девочка сняла со стены картину «Морской пейзаж» и прихватила её с собой в ломбард. Чтобы спонсор не нервничал, Олеся оставила ему на столе записку: «Мы забрали эту сучку, молись, чтобы она осталась в живых!». К вечеру деньги кончились, Олесе было стыдно перед своим кавалером. Она разбила пивную бутылку у входа в подъезд дома, изрезала --">