Григорий Канович - Свечи на ветру
Название: | Свечи на ветру | |
Автор: | Григорий Канович | |
Жанр: | Современная проза | |
Изадано в серии: | неизвестно | |
Издательство: | Вага | |
Год издания: | 1979 | |
ISBN: | неизвестно | |
Отзывы: | Комментировать | |
Рейтинг: | ||
Поделись книгой с друзьями! Помощь сайту: донат на оплату сервера |
Краткое содержание книги "Свечи на ветру"
Роман-трилогия «Свечи на ветру» рассказывает о жизни и гибели еврейского местечка в Литве. Он посвящен памяти уничтоженной немцами и их пособниками в годы Второй мировой войны четвертьмиллионной общины литовских евреев, олицетворением которой являются тщательно и любовно выписанные автором персонажи, и в первую очередь, главный герой трилогии — молодой могильщик Даниил, сохранивший в нечеловеческих условиях гетто свою человечность, непреклонную веру в добро и справедливость, в торжество спасительной и всепобеждающей любви над силами зла и ненависти, свирепствующими вокруг и обольщающими своей мнимой несокрушимостью.
Несмотря на трагизм роман пронизан оптимизмом и ненавязчиво учит мужеству, которое необходимо каждому на тех судьбоносных поворотах истории, когда грубо попираются все Божьи заповеди.
Читаем онлайн "Свечи на ветру" (ознакомительный отрывок). [Страница - 2]
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (7) »
Бабушка положила мне на лоб легкую и теплую, как блин, руку и сказала:
— Ты весь горишь, негодник.
— Это у меня от радости, — ответил я и ужаснулся.
— От радости?
— Ага.
— Господи! — взмолилась бабушка. — Ты когда-нибудь слышал такое? От радости плачут, пляшут, поют, обнимаются, прыгают, с ума сходят…
И поскольку господь бог и впрямь не слышал, чтобы от радости кашляли, она продолжала с еще большим жаром:
— Если от радости кашляют, то самый счастливый человек в местечке — чахоточник, учитель Генех Рапопорт.
— Реб Генех кашляет кровью, а не радостью, — возразил я и как нарочно снова закашлялся.
— Простыл, стервец, — сказала бабушка. — А ну снимай рубаху! Сейчас я тебе банки поставлю.
Прощай, город!
Бабушка обожала банки. Она ставила их всей улице — крещеным и некрещеным, своим и чужим — лишь бы спина была. Держала она их в комоде, похожем одновременно на гроб и на надгробие, а ключ носила на груди, как крестик.
— Наутро от твоей радости и следа не останется, — ехидно сказала старуха и посадила, как рассаду в грядку, первую банку.
— Попытаемся пробраться, — сказала бабушка, накрывая меня толстым байковым одеялом.
— Куда пробраться? — спина моя полыхала, как костер из жухлой листвы, а тут еще одеяло накинули!
— В тюрьму.
— В тюрьму? — обрадовался я и чуть не вскочил вместе с прилипшими к моему телу головешками.
— Я решила перед смертью поехать, — тихо добавила старуха.
— Перед чьей смертью? — у меня пересохло в горле. Банки отваливались от моей спины и падали на постель, как спелые антоновки.
— Ты думаешь, твоя бабушка будет жить вечно?
Этого еще не хватало, чтобы она жила вечно.
Сколько я ее помнил, она все время умирала: каждый год, каждый день, каждый час. Но по-настоящему так и не умерла ни разу. У других бабушки даже очень часто умирали, а моя только меня обманывала. Иногда, когда бабушка стегала меня ремнем или колотила палкой, или таскала за ухо, я только и мечтал о том, чтобы она померла: замахнется, уронит ремень и упадет на пол, и придут за ней и унесут на кладбище к одноногому могильщику, бывшему ее жениху, бывший жених выроет под сосной яму и закопает ее, как закопал мою маму.
Бабушка сняла с моей багровой спины свои чудодейственные банки, заперла их, как денежки, в комод и сказала:
— Лежи! Я пошла на базар.
— Иди! Иди!
Она пригрозила мне сморщенным указательным пальцем, похожим на ржавый гвоздь без шляпки, накинула на голову платок с обвисшей, как дедушкины усы, бахромой, взяла большую плетеную корзину, облепленную гусиным пухом, и вышла.
Я остался один. За стеной, в другой комнате, возился с часами дед. Для часовщика он был слишком стар (так уверяла бабушка), его большие, заросшие волосами уши с каждым днем слышали все хуже, и редко кто в местечке приносил ему в починку свои часы. Бабушка уговаривала его пойти в сторожа к господину лавочнику (лавочника воры дважды обрили наголо, как злорадствовал парикмахер Дамский). Но дед не соглашался.
— Мое дело — часы. Они остановятся, и я остановлюсь…
От нечего делать дед много раз — я сам насчитал десять — чинил наши стенные часы с длинным маятником, но они шли скверно.
Не успела за бабушкой закрыться скрипучая, изъеденная древоточцем дверь, — ну что за удовольствие грызть доски? — как в комнату тихо вошел дед.
Я так и знал, что войдет. Разве он пропустит случай обругать бабушку? При ней дед был нем, как господь бог. Но стоило старухе отлучиться из дому, как он тут же появлялся, маленький, лысый, с гладким, как циферблат, черепом, и начинал поносить бабушку, как будто она вовсе и не жена ему, а так, седьмая вода на киселе.
— Банки ставила?
— Банки.
— Простыл?
— Нет.
— Чего ж ты согласился?
— Из-за тюрьмы.
Дед садится на край кровати и косится на стенные часы, долбящие своим тиканьем стену, как дятел клювом сосну.
— Даниил! Признайся!
— В чем?
— Ты ломаешь?
— Что?
— Часы, — он растерянно глядит на стену, и в его обесцвеченных надвигающейся слепотой глазах мерцает не то обида, не то недоумение.
— Я их не ломаю.
— Значит, она их ломает.
— Зачем же бабушке их ломать?
— Зачем? — дед скребет лысину, как бы пытаясь выцарапать оттуда ускользающую мысль, и, выцарапав ее, продолжает: — Твоя бабушка хочет, чтоб я перестал быть --">- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (7) »
Книги схожие с «Свечи на ветру» по жанру, серии, автору или названию:
Виктория Самойловна Токарева - Террор любовью Жанр: Современная проза Год издания: 2008 |
Юрий Васильевич Бондарев - Поздним вечером Жанр: Современная проза Год издания: 1973 |
Другие книги автора «Григорий Канович»:
Григорий Канович, Юлия Винер, Эли Люксембург и др. - По эту сторону Иордана Жанр: Современная проза Год издания: 2008 Серия: Проза еврейской жизни |
Григорий Канович - Местечковый романс Жанр: Современная проза Год издания: 2013 Серия: Проза еврейской жизни |
Григорий Канович - И нет рабам рая Жанр: Современная проза Год издания: 1985 |