Владимир Львович Файнберг - Кавказ без моря

«Пульс–норма».

И исчез навсегда. Словно вызнав всё, что хотелось и, разочаровавшись во мне, коль я оказался не связан с проблемой «пси–бомбы».

Мимо, лопоча, проходят два сморщенных ребёнка — мальчик и девочка, одетые по–взрослому — в сапожках на высоких каблуках, дублёнках, пыжиковых шапках.

Город обклеен афишами — «Приехал цирк лилипутов».

Вадим одет, так же, как маленький народец — сапоги, дублёнка. Только на изрядно облысевшей голове ничего нет — пижонит, тем более, на улице довольно тепло, несмотря на конец ноября.

Смерклось. Садимся в приехавшую за нами чёрную «волгу» с незнакомым водителем. Едем по тёмным улицам, где у дверей освещённых булочных и магазинов усатые люди с лицами разбойников продают мокрые арбузы, баклажаны из ящиков. Родители ведут ребятишек из детских садов, покупают по дороге лаваш.

Созерцание незамысловатой жизни чужого города вызывает печаль. Печально и, в то же время, сладостно знать о себе, что ты в этом городе посторонний, никому до тебя нет дела. Кроме нескольких человек, неизвестно почему призвавших именно тебя переписывать чужой киносценарий, держащих тебя за государственных счёт в построенной ещё до революции гостинице, в номере, где нет письменного стола, а за окном — замкнутый дворик с почти облетевшими тополями и одинокой елью посередине.

Зачем я здесь? Зачем еду с этим действительно именитым режиссёром за ненужными мне огурцами на базар, который наверняка уже должен быть закрыт?

Вадим сидит рядом с водителем. Как всегда, времени даром не теряет — выспрашивает о возможности приобрести выделанную баранью шкуру. Водитель порой оглядывается, словно боится, чтоб я не слинял.

Слинял бы с удовольствием. Хотя бы для того, чтобы где‑нибудь в забегаловке хлопнуть стопку водки. Продрог.

У ещё раскрытых ворот рынка дворник метёт ворох бумаг и мокрых листьев.

В припустившем дожде шагаем мимо отсвечивающих под цепочкой тусклых лампочек грязных прилавков, где продавцы уже убрали или убирают свой товар. Только торговец картошкой осаждён припоздавшими покупателями, да в соседнем ряду согнутая старушка не торопится убрать разложенные на рваной газете такие же согнутые осенние огурцы. Их всего шесть–восемь, жалких, грязноватых.

Есть ещё? — спрашивает Вадим.

Старушка спешно достаёт из‑под прилавка пластиковое ведёрко, суетливо вытряхивает со дна ещё десяток совсем сморщенных, жёлтых уродцев.

Вадим вынимает из кармана дублёнки чистый целлофановый пакет, бережно укладывает в него весь товар, щедро расплачивается.

— Последние, — словно извиняясь, бормочет старушка. — Больше не будет.

Идём назад к машине.

Вадим с языческим фанатизмом, оказывается, уже много лет поклоняется длинноватому, набитому семенем плоду. Он рассказывает, что в Москве ухитряется доставать огурцы круглый год. Считает, что огуречный сок идеально промывает почки, даёт жизненную силу, великую половую энергию, а если регулярно тереть огуречной шкуркой щеки и руки, они всегда будут шелковистыми.

Водитель заинтересованно выслушивает эти сведения, а я думаю — «Быть может, все это и так. Только есть что‑то гадкое в постоянной озабоченности собой».

— Давай поужинаем в другом ресторане, — предлагает Вадим. — Надоел этот кабак при гостинице. Дым коромыслом, жалкое меню с его вечным шашлыком. Гарниры готовят на прогорклом масле. Платишь за изжогу. Где у вас можно прилично поужинать? Что‑нибудь диетическое? — обращается он к водителю, когда мы садимся в машину.

Тот задумывается, решительно включает газ.

— Минутку! — вскидываюсь я. — Мне необходимо на Главпочтамт, выпустите меня.

— Это по дороге, — невозмутимо отвечает водитель. — Мы вас подождём.

— Подождём–подождём, — подтверждает Вадим, — Счастливец, каждый вечер ходит получать письма.

Вторую неделю я здесь, и во мне с каждым днём крепнет, может быть, шизофреническое убеждение, что я, в общем, не очень‑то известный поэт и сценарист, нахожусь под невидимым, но постоянным конвоем, что какая‑то сила не выпускает меня из своего поля зрения.

Зачем Вадим опять заставляет ехать вместе с собой в какое‑то заведение? Я ведь хотел выпить водки, тащит в диетическое кафе. Зачем заставил ехать за огурцами? С утра вместе перелопачивали сценарий, днём посетил с ним студию, присутствовал при актёрских пробах. Весь день я спорил, злился, должен был надоесть Вадиму, а он и --">