Анна Брекар - Неторопливый рассвет

В этот июльский день я шла к неведомому, сама того не зная. Мне казалось, я вернулась домой, к чему-то родному, куда могла забиться, как лиса в свою норку, и я не подозревала, что будет совсем наоборот.

Мне надо было убить два часа, пока в пансионе застелят постель и уберут комнату. Освободившись от багажа, я стала искать местечко в тени. Я шла по улицам, окутанным дремотой, асфальт кое-где плавился; из-за белых занавесок, тихонько колыхавшихся в жарком воздухе, мне чудился смех.

Наконец я остановилась на маленькой площади в тени трех лип. Посередине монотонно журчал фонтан. Я села на скамейку, потом легла, подложив под голову сумку. Равнодушные к жаре голуби ворковали в двух шагах от меня, кружась в чуточку смешном брачном танце. Убаюканная журчанием воды, я задремала.

– Можно?

Этот голос был мне знаком. Я открыла глаза. Рядом со мной сидела Альма. Альма, моя лучшая школьная подруга.

– Альма! Что ты здесь делаешь?

– Я могу спросить у тебя то же самое.

Альма мало изменилась, все тот же жесткий птичий взгляд и резковатая манера говорить. Правда, одета она была уже не в джинсы и футболку, с которыми в школьные годы не расставалась. Напористым тоном она спросила меня, не хочу ли я навестить Валентину, женщину, которая когда-то, так давно, принимала нас с ней на ферме. Ей было теперь около восьмидесяти пяти лет, и Альме хотелось ее повидать. Все это она выпалила разом, словно было самым обычным делом, что мы встретились двадцать лет спустя, на скамейке у фонтана, жарким июльским днем. Я была согласна поехать с ней, но у меня вертелось на языке столько вопросов, я ведь думала, что…

Альма, однако, оборвала меня, обо всем этом мы успеем поговорить завтра, времени хватит, она будет ждать меня на вокзале в зале ожидания ровно в одиннадцать часов. Именно там лет тридцать назад мы встречались с рюкзаками за спиной, чтобы отправиться в путь.

Когда я встала, жара была удушающая, и у меня закружилась голова, глаза заволокло серой пеленой, в ушах зазвенело. Я пошла по направлению к озеру и на повороте улицы наконец ощутила влажный и прохладный воздух, пропитанный запахом водорослей. По ту сторону шоссе вдоль берега тянулся парк, где старые деревья дарили свою тень желающим полюбоваться видом Альп, едва различимых в жаркой дымке.

Я легла на траву у озера и вновь задумалась о столь неожиданной встрече.

С Альмой я познакомилась, когда мне было пятнадцать лет. Мы ходили в одну школу, хотя она жила в деревне, а я в городе. Я впервые заметила ее, когда она ела одна за столиком в буфете. Народу было много, но вокруг нее – пустота, словно никто не решался приблизиться к ней.

Порой я встречала ее в коридорах или видела на школьном дворе; она всегда держалась особняком. Эта обособленность, судя по всему, была ей совершенно безразлична. Никогда я не видела, чтобы она искала общения, присоединившись к группе школьников или с кем-нибудь заговорив. Однажды, когда она убирала книги и тетради в свой шкафчик, у нее упал пенал. Я подняла его и протянула ей; она, казалось, искренне удивилась. Как будто я сумела пройти сквозь прозрачную стену, окружавшую ее. Ее темные пронзительные глаза уставились на меня, и она спокойно поблагодарила.

Вскоре после случая с пеналом она остановила меня в коридоре:

– Это ты на днях подняла мне пенал?

Как будто сомневалась, что узнала меня. А потом в категоричной форме пригласила к себе в ближайший неучебный день. Я так удивилась, что у меня даже не хватило духу отказаться. Она уже протягивала мне бумажку с расписанием поезда, на который надо было сесть, чтобы добраться до деревушки, где она жила. На станции она меня встретит.

Так я впервые побывала у нее, а потом приезжала еще не раз. Мне было хорошо с ней. Потому что мы не шлялись в городе по магазинам, потому что она никогда не делилась со мной любовными историями. Между нами возникла близость, которая не нуждалась в словах.

Она жила в маленьком домике у старой фермы с родителями и тремя братьями. Странная у них в доме была обстановка, совсем непохожая на нашу. Ее отец, известный физик, был немного не от мира сего. Увлеченный человек, он был всецело поглощен своей работой, а у его жены просто не было желания обустраивать дом: везде еще стояли коробки, а из мебели имелось только самое необходимое. Альма, однако, сказала мне, что они с братьями жили в этом доме уже не первый год.