Анатолий Григорьевич Михайлов - У нас в саду жулики (сборник)

приоткрылась, и на пороге появилась незнакомая женщина.

Она у меня спросила:

– Это ваш мальчик гуляет у «Фестивального»?

Я раздраженно пробурчал:

– Наверно, наш. А что?

Женщина посмотрела на мою тельняшку и, скользнув по кружевам на взбитой подушке, бросила:

– Ну, тогда пойдемте.

Из-под пальто у нее высовывался край белого халата. Где-то я ее уже видел.

Я подошел к вешалке и, нацепив на тельняшку плащ, стал нахлобучивать ушанку. Плащ у меня осенний, а ушанка уже вся протерлась. Но если опустить уши, тогда еще ничего. Ну, а ботинки, похоже, что летние. Вельветовые. Правда, здесь что лето, что зима.

В коридоре на место ботинок я поставил тапочки. Иногда я про тапочки забываю и пачкаю ботинками дорожку. И Зоя потом вытирает и ругается.

Женщина шла впереди, а я, вслед за ней, крадучись, так, чтобы Зоя меня по шагам не узнала. Хорошо еще, Зоя была на кухне.

Я спросил:

– Ну, и что он там натворил?

Мы с ней уже спускались по ступенькам.

– Те-то двое убежали, – повернулись она ко мне, – а вашего поймали. Я за ними следила.

И я, наконец-то, ее узнал: из кондитерского отдела. Стоит на контроле.

Женщина привела меня прямо к заведующей. Заведующая сидела на стуле, и перед ней на столе лежал целлофановый кулек. И через него просвечивал «Золотой ключик». Граммов примерно четыреста. А рядом – чек. На восемьдесят четыре копейки. А возле стола с опущенной головой стоял Сережа. Сережа меня увидел и захныкал.

Заведующая оторвалась от Сережи и сверкнула на меня фиксами:

– Вы знаете, зачем мы вас сюда вызвали?

Я ответил:

– Да. Знаю. Мне уже сказали.

– Ну, хорошо, – как бы решившись на перемирие, сбавила обороты заведующая, – в детскую комнату мы пока сообщать не будем. Но вам, папаша, это будет серьезным предупреждением.

Потом она снова повернулась к Сереже, и голос ее снова окреп.

– А ты, Сережа, понял, как это некрасиво? Ты все понял?

Вместо ответа Сережа глубоко вздохнул и, зашмыгав носом, кивнул. Мы с ним вышли на улицу.

На улице он перестал хныкать и вытер рукавом щеки. Я велел ему высморкаться.

Сережа порылся в карманах, но платка нигде не было. И я тоже поискал у себя. Но и у меня тоже не оказалось. Сережа остановился и высморкался прямо на тротуар. Я укоризненно покачал головой и нахмурился:

– Как тебе не стыдно? Ну-ка, подними!

Сережа меня сразу понял:

– Еще одно слово – и ты будешь горбатый!

Я завопил:

– Ой! – и весь перегнулся. – Уже не могу разогнуться!

Сережа покрутил возле виска указательным пальцем и засмеялся:

– Как в шляпе – так дурак! Как в очках – так жулик!

Я тоже засмеялся:

– Встать!!! Вы арестованы!

Сережа опять засмеялся, весь вытаращился, надулся и застыл.

– Отвечайте, – снова заорал я, – где вы были вчера в пять часов вечера? Только говорите всю правду! Нам все равно все известно!

Сережа вдруг замахал руками, загримасничал и замычал. Все ясно. Он глухонемой.

– Ну, ладно, – перестал я смеяться, – пошли. Ты уже все слышишь.

– А ты уже не горбатый. – Сережа тоже успокоился. – А ты не расскажешь маме?

– Маме?! Конечно, расскажу. А как же?.. (Сережа внимательно на меня посмотрел.) Что, перетрухал?.. Ну, че там у вас произошло?

– А это не я, – Сережа насупился, – это они. Они научили.

Я спросил:

– Ну, а ты?

Сережа поморщился:

– А они смеялись.

Я сказал:

– Ну, ладно. С ними я еще поговорю.

Сережа снова остановился и потянул меня за локоть:

– Да… за… в со… пя… Угадай, что я сказал?

Я засмеялся:

– Подумаешь! Удивил козла капустой… Давай зайдем в «сорок пятый».

Сережа тоже засмеялся:

– Правильно. А как ты узнал?

– А вот так.

И нас чуть не сшибли два грузчика. Они орали: «Па-берегись!..» – и тащили в открытую дверь ящики.

Ящики оказались с вином, и пришлось занять очередь. Продавщица пересчитала каждый ящик и стала отпускать.

Я засунул бутылку за пазуху, и Сережа опять потянул меня за рукав. Мы подошли к лотку.

Я купил Сереже мороженое, и мы с ним снова вышли на улицу. Нам навстречу, нагнув голову, бежала собака. Собака была так себе, черная и немного кудрявая. Она увернулась от машины и озабоченно побежала дальше.

– Фи-у-фи-у-фи-у… – посвистел Сережа, и собака оглянулась и завиляла на ходу хвостом.

– А я ее знаю, – сказал Сережа, – это Пират.

…Запутавшись в крючках (по пьянке Зоя позабыла стащить с себя лифчик), я все-таки изловчился и, оторвав от лифчика лямку, зарылся в синеву…

Вдруг померещился скандал: сейчас рванет на кухню и, отодвинув бочку с капустой, --">