Василий Павлович Аксёнов - Одно сплошное Карузо (сборник)

роман для меня немыслим без эксперимента. Современный роман в том смысле, как я его понимаю, обладает более поэтической тканью, чем поэзия».

«Попытка создания некоего художественного чуда» присутствует и в новой редакции рассказа о баскетбольной команде, хотя значение его для аксеновского творчества в целом было бы неоправданным преувеличивать.

В раздел «Дневниковые записи, реплики, отклики» входят записные книжки Василия Аксенова 1962–1965 годов, предваряемые заметкой составителя, и пестрая литературная смесь текстов небольшого объема и самого разнообразного содержания – от давней статьи «Непривычный американец» (1966) о творчестве Дж. Д. Сэлинджера до заметки конца 90-х, апологетирующей букву русского алфавита «Ё». Сюда же входит стихотворение, обращенное к соратнику по шестидесятым годам прошлого века Андрею Вознесенскому.

В уже упомянутый раздел «Статьи и эссе» входят три группы текстов:

1. «Калашный ряд и его окрестности» – это литературно-критические статьи, в том числе блистательная «Прогулка в калашный ряд» о творчестве Беллы Ахмадулиной (подсказавшая название всего подраздела), а также тексты мемуарного характера (о журнале «Юность», о Союзе советских писателей, о Булате Окуджаве), что всегда являлось большой редкостью для творчества Василия Аксенова – этого жанра он принципиально избегал.

2. «Русский писатель в эмиграции» – размышления о проблемах писателя-эмигранта, о его врастании в новую языковую среду, об экзистенциальном ощущении необходимости бегства. Последней теме посвящено эссе «Жители и беженцы», представляющее собой текст выступления Василия Аксенова на международной конференции «Запад – глазами Востока» в Лондонском университете в сентябре 1989 года. Текст этот изобилует великолепными аксеновскими метафорами, суть которых в том, что настоящий писатель в душе прежде всего беженец, стремящийся вырваться из привычной обстановки, из рутины принятых взглядов на вещи, из убаюкивающих душу уюта и комфорта.

3. «Судьба романа» – эссе-размышления о жанре романа и его судьбе с экскурсами в историю развития жанра.

В следующем разделе «Без серпа и молота» представлена публицистика писателя, она предваряется вступительной заметкой составителя. Здесь собраны аксеновские отклики на текущие политические и общественные события в жизни новой России и в мире, большинство которых, по-видимому, не публиковалось. В них особенно ощутима независимость аксеновских суждений и оценок, идет ли речь о первой чеченской войне, о судьбе бывшего советского писательского дома в латвийских Дубултах или о скандале в связи с амурными приключениями 42-го американского президента Билла Клинтона.

Читая эти тексты, еще острее ощущаешь горечь от отсутствия среди нас Василия Аксенова. Он, безусловно, оставался бы нравственным примером и нравственным авторитетом для своих читателей в нашей полной драматизма нынешней общественной ситуации…

Таким образом, творческое наследие Василия Аксенова представлено в книге достаточно полно. Впервые в пределах одного тома знаменитый писатель предстает перед читателем в самых различных ипостасях: как прозаик, как литературный критик, эссеист и мемуарист, как публицист и даже как поэт.

Все тексты сопровождаются в необходимых случаях краткими примечаниями составителя, в комментировании записных книжек 1962–1965 годов кроме составителя участвовал также старейший и вернейший друг писателя Анатолий Гладилин.

Хочется верить, что книга вызовет живейший интерес у почитателей творчества Василия Аксенова.

Виктор Есипов

Рассказы

Лебяжье озеро^[1]

Наша гордость – загородное кафе «Березка». Любой непредубежденный к нашему городу автомобилист, подъезжая, может увидеть «Березку» на двадцать втором километре и полюбоваться ею. Кафе стеклянное, с большой открытой верандой. В углу веранды – огромный пузатый самовар, возле которого хлопочет тетя Шура. Самовар этот сразу одергивает иногороднего путешественника, дает ему понять, что он приближается не к какому-нибудь заурядному областному центру, а к городу не совсем обычному, городу с фантазией, с традицией, с тайной.

В двадцати метрах от «Березки» есть еще бар – времянка под названием «Буфет». Снобы и оригиналы, которых в нашем городе немало, могут коротать время не в элегантной «Березке», а в грязноватом уютном «Буфете».

Имеется здесь еще продовольственный --">